Каждый говорил ей нежно:
«Моя маленькая!»
Ликом – чистая иконка,
Пеньем – пеночка… –
И качал ее тихонько
На коленочках.
Ходит вправо, ходит влево
Божий маятник.
И кончалось все припевом:
«Моя маленькая!»
Божьи думы нерушимы,
Путь – указанный.
Маленьким не быть большими,
Вольным — связанными.
– Будешь цвесть под райским древом,
Розан аленький! –
Так и кончилась с припевом:
«Моя маленькая!»
От автора: Романс на стихи Марины Цветаевой.
Это был не романс, не песня. Это был удар – мощный, эмоциональный и очень болезненный. Нора пела так же, как и мама, смотрела на Игоря глазами сестры Лены. Он вспомнил все, заиндевел и тут же взорвался. Без слов встал с дивана и вышел вон из гостиной. Никто из гостей не заметил странности – все аплодировали Норе и требовали выпить.
Мелехов толкнул входную дверь и выскочил на террасу. Прохладный воздух немного унял хаос в его душе, породил мысли и вопросы.
- Что ты делаешь, козявка? Что ты со мной делаешь?
Вечерний сад не ответил, звездное небо осталось равнодушным к его словам. Один лишь ветерок сжалился и шепнул что-то невнятное, но так и не дал четкого ответа.
Глава 23
Нора долго не могла уснуть: терзали, выматывали неприятные мысли. После отъезда гостей –далеко за полночь – Игорь сказал ей только:
- Нора, спасибо. Спокойной ночи.
И ушел к себе. Оставил ее в гостиной: несчастную, одинокую, растерянную. Уже в спальне Нора поняла, что надо бы рассердиться, но не смогла. Расплакалась.
Улеглась в постель, а уснуть не смогла. Ей все казалось, что Игорю неприятен, противен ее вид, и поцелуй, который случился с ними, был прекрасен только для нее. И вот такие мысли по кругу, снова и снова.
Спустя какое-то время, Нора услышала крик Игоря, испугалась, вскочила с постели.
- Бель, прикрой! – невнятное бормотание Игоря, - Назад! Все назад! Стена!!
Жуткий крик прекратился, и Нора услышала, как Игорь встал с постели и вышел из спальни. Она постояла немного, не зная, что делать, но потом решительно толкнула дверь и пошла его искать.
Он стоял в кухне, спиной к входу. В руке стакан воды. Даже в полумраке Нора видела, как он напряжен, как бугрятся мышцы на спине, как сжимаются пальцы в кулак. Она прекрасно поняла, что с ним. Съежилась от жалости, слезы брызнули. Нора бросилась к Игорю, обняла его, прижалась щекой к обнаженной спине и быстро заговорила:
- Кошмар приснился? Это ничего, это пройдет. Я с тобой.
Почувствовала его тяжелый вздох, услышала, как упал стакан, но не разбился, а гулко стукнулся о пол, завертелся волчком, заскрежетал неприятно. А потом Игорь круто развернулся и сжал огромными руками ее плечи.
- Что ты тут делаешь? – взгляд недобрый, свинцовый. – Зачем ты пришла? Чего ты хочешь?!
Нора задрожала, но глаз не отвела. Только вот слезы – предатели – все текли, все падали на грудь, стекали в вырез тоненькой ночной сорочки. Крепкие руки, что сжимали ее плечи, ослабили хватку, взгляд Игоря изменился, изменился и он сам.
- Прости, маленькая. Напугал? Прости меня, – он на мгновение прикрыл глаза. – Ты почему босая? Простудишься.
Подхватил Нору и усадил на стол, сам же встал рядом, очень близко опираясь руками о столешницу по обеим сторонам от маленькой Норы. Вздохнул тяжело и в каком-то жутком бессилии прислонился лбом к ее лбу.
- Хреново… Норка, как же мне хреново.
Нора не медлила ни секунды – обняла крепко, притянула к себе и тихонько гладила по волосам.
- Игорь, что мне сделать? Я сделаю все, что ты захочешь, – ответом стал судорожный его вздох. – Ты только не молчи, говори со мной.
- Ну что ты, маленькая, – Игорь потянулся обнять ее, - Ничего не надо делать. Ты просто побудь со мной. С тобой мне хорошо… Нет. Только с тобой мне хорошо. Что ж ты такая маленькая, Норка, а?
Он зарылся лицом в ее волосы, дышал глубоко, будто запоминая ее запах. Руки прошлись по ее спине в грубоватой и такой трогательной ласке, что Нора не выдержала и подалась ближе. И тут же почувствовала его губы на своей шее. Горячий поцелуй, почти болезненный, но такой желанный.
- Игорь… - и задохнулась, не смогла говорить.
- Глупая, маленькая… Зачем я тебе? Старый, битый, почти сумасшедший, - говорил одно, а руки его скользнули по ее спине, вверх. Пальцы запутались в ее волосах.
- Неправда… Все не так, – Нора шептала сбивчиво, а ее ладошки – маленькие, горячие – легли не его плечи.
- Все так, маленькая. Я психом с тобой становлюсь, ты меня в кисель, в порошок, ясно?! Я уже ничего не понимаю! – отпустил ее, сделал шаг назад, окинул горящим взглядом и двинулся к выходу.
Уже на пороге обернулся.
- Нора, не броди по дому в таком виде, ладно?
Нора осталась сидеть на столе. Никаких слёз, никакой обиды, только улыбка. Она оглядела внимательно свою тоненькую рубашонку и пробормотала:
- Кисель? И прекрасно. В таком виде не буду, еще хуже буду. – Улыбнулась светло, радостно, и, соскочив со стола, пошла к себе.
Заснула мгновенно. Надежда не только окрыляет, но и успокаивает.
Утро – погожее, теплое – подарило Норе интересное настроение. Оживление, предвкушение, уверенность в своих женских чарах. Оттого она долго крутилась перед зеркалом в ванной, укладывала волосы, пытаясь добиться определенного эффекта. Какого? Эдакого манящего к поцелуям и прочему тому, что за поцелуями может последовать. Добилась.
Темные волосы были собраны в невысокий узел: обнажили стройную шею, придали беззащитности. Однако легкие завитки говорили сами за себя. Мол, хозяйка вполне себе легкомысленна и настроена на кокетство.
К месту пришлась маечка: милая, домашняя. А то, что вырез ее был несколько глубже, чем нужно, а лямочки несколько тоньше, чем необходимо, Нору не смутило, но обрадовало. Приличного вида домашние трикотажные брючки неплохо уселись на бедрах, и это тоже приободрило хитрую дочь судьи Штейнера.
Вот в таком, мягко говоря, презентабельном виде, Нора прошла по коридору мимо Игоря, который уже топтался в гостиной. Она с улыбкой посмотрела на своего «почти сумасшедшего, старого и битого» мужа и мило так прощебетала:
- Привет. Как спалось? По глазам вижу, что плохо. Я сварю тебе кофе покрепче, а на завтрак подам каши. В твоем возрасте полезно есть кашу с утра. Ой, есть еще творог, - протрещала и удалилась, стараясь вилять бедрами так же, как это делала одна из ее бывших подруг.
