- Я должен был, козявка. Иначе зря они там, под стеной…
Он отпустил Нору, откинулся на подушку, закрыл глаза.
- Нора, мне жаль, что твоих уже нет. Это в голове не укладывается. Козявка, мне очень жаль. Прости меня…
- Вас за что, Игорь?
- За все. За то, что меня не было рядом.
- Теперь вы рядом. Вы рядом?
Мелехов посмотрел на Нору, увидел глаза ее синие, огромные.
- Я постараюсь, козявка. Иди теперь. Уйди.
Она без слов встала и вышла, тихонько притворив за собой дверь. Немного потопталась в коридоре и решительно направилась в пятую одноместную к Елисееву.
Глава 10
Игорь прошелся по палате, провел рукой по столу. Лампу, что он разбил накануне, заменили на новую. Металлическая ножка, бежевый абажур.
У окна Мелехов задержался, вгляделся в туман, который так и не развеялся, прислонился лбом к холодному стеклу.
- Я шел последним. – Повторил вечную свою мантру. – Последним. Квартал на севере города… Обход по петле между станцией и больничным комплексом. Я последний….
Туман за стеклом шевельнулся, дернулся, будто испугавшись чего-то. Мысль Игоря вильнула, в который раз, встала устойчиво, словно поезд на рельсы.
- Нора! – Игорь крикнул, но тут же одернул себя.
Чертыхнулся, пошел к звонку вызова медсестры и нажал гладкую пимпочку.
Маленькая Штейнер вошла сразу, как будто ждала за дверью. Тихонько двинулась к Игорю. В руках у Норы два листа бумаги и карандаш, отточенный до состояния скальпеля.
- Я уже ничему не удивляюсь, козявка. – Игорь внимательно смотрел на бумагу. – Сними свою шапочку, Нора. Думаю, под ней два сенсора, как у инопланетян. Ну, тех, из книги. Помнишь?
- Да. – Впервые за долго время девушка улыбнулась, напомнила Игорю детство, пирожки и гороховый суп тётки Анны.
- Как ты узнала, что мне нужна бумага и ручка? Не лги.
- Я была на консультации у одного очень хорошего человека, Игорь. Вот, держите. Майор предупредил, что вам понадобится.
Игорь взял листки, карандаш.
- Ты можешь мне не выкать, а? Ты не выросла, вижу, но повзрослела. Я чувствую себя старым дедом.
- Я тоже чувствую, что вы старый дед. Вот и…
- Стоп. Я болен, в пижаме и все такое, но это не повод, чтобы язвить и вот так улыбаться.
Мелехов и сам скривил губы в полуулыбке, наблюдая за маленькой медсестрой, оценивая новый ее облик. Не девочка, девушка. Понял, что Нора очень сильно похожа на мать – Иду Чиньску, первую красавицу квартала, того самого, старомосковского. Только очень худенькая и бледная.
Тряхнул головой, поражаясь тому, как время, пролетая, изменило крохотульку-девочку, память о которой он так долго хранил в себе.
- Игорь, вам нужно поесть. Я принесу сюда, ладно? Что вы хотите на обед? Рыбу или мясо?
- Иди и поешь сама. В чем только душа держится? Тебя ветром не сносит на улице, нет? Я не голоден, козявка.
Игорь уселся за стол, положил перед собой чистый лист и глубоко задумался. Нора не стала перечить и отвечать не ехидные слова Мелехова, просто улыбнулась и вышла, плотно притворив за собой дверь палаты ВИП.
Долгое время Мелехов не решался взять в руку карандаш: то прикасался к отточенной деревяшке, то одергивал пальцы. Однако, спустя половину часа, все же осмелел, крепко ухватил это канцелярское «копье» и принялся сражаться с монстрами, которые лишали его жизни, ее радости и надежды на будущее.
Он четко изобразил план местности, но тот дом, под которым остался его отряд, рисовать не спешил. Несколько раз проваливался в гнетущие воспоминания, устал, психанул и скомкал лист. За ним следующий, разочаровавший его.
Затем он злобно жал на пимпочку звонка, входила Нора, передавала новые листки и новые карандаши и так до тех пор, пока у Игоря не потемнело в глазах.
Нора подкарауливала, и вошла сразу, как только Игорь сердито рыкнул и откинулся обессилено на спинку стула.
- Вам нужно поесть. Игорь, честное слово, вы мучаетесь уже четыре часа. Мне нужно сделать перевязку. Вы можете сидеть?
- Сидеть я могу! Лежать тоже могу. И ходить. Я не дед! – Сорвался Мелехов, глядя на то, как маленькая девушка пытается поднять его, огромного мужика.
- Верно, не дед. Маленький мальчик – упрямый и капризный. Суп горячий, рыба костлявая, мясо жёсткое. И никак нельзя делать бо-бо, потому, что бинты присохли к ране. Так? – Нора тянула большого Мелехова, а тот упирался.
- Я ничего такого не говорил!
- Это пока. Скоро скажете. – Норе удалось поднять Игоря со стула. – Вот, аккуратно, к постели. Передохните пока, а я принесу суп. И хлеб. Черный, верно? Я помню, что вы любите.
- Угу. И пирогов с капустой прихвати. Как без них? – Игорь устало опустился на подушку, вытянул ноги. – Нора, ты умеешь печь пироги?
- Разумеется. Тётя Анечка научила. – Нора выскользнула из палаты, но скоро вернулась.
На подносе тарелка с супом, два ломят черного хлеба и стакан красного компота.
- Не вставайте. Я могу накормить. Игорь, просто отдохните.
Мелехов выслушал ее, слегла взбеленился, но заметил хитрый блеск синих глаз.
- Ты издеваешься? Кормить? Козявка, ложку я точно смогу удержать в руках! – Он схватил поднос, взял ложку и начал есть суп.
- И хлеб, пожалуйста.
Вот тут Мелехов и понял – хитрая козявка самым примитивным образом взяла его на «слабо».
- Нет, ну я догадывался, что у судьи Штейнера растет необычная дочь, но не думал, что такая хитрая и глупенькая. Про «кормить» специально ляпнула? Чтобы я есть начал? Нора, детский сад –штаны на лямках.
- Ну отчего же? – Нора улыбнулась. – Вы же едите, так?
- Бесишь.
- Я знаю. Вы меня тоже. Немножко. – Нора почти смеялась. – Я пойду, ладно? Вторая лампа может полететь совсем не в стену.
- Вот, вот. Иди! И тарелки свои забери!
Нора сунулась за подносом, но Игорь остановил ее жестом, немного помедлил, а потом взял стакан краснющего компота, и мигом опрокинул в себя.
- Вот теперь иди. Все.
- На здоровье, господин Мелехов. – Съязвила Нора, намекая не отсутствие «спасибо» с его стороны.
- Козявка, пообедай еще раз. Ты очень худенькая. Если не откормишься, я возьмусь за тебя серьезно.
Слова простые, а интонация теплая, заботливая. Нора дернулась, припомнив родных, что опекали ее, следили и берегли. Как же давно она не слышала вот таких слов…
Кивнула, скрывая слезы, и выскочила за дверь, чтобы не дать Игорю повода волноваться еще и за нее.
