Из головы Фрика не выходил совет Таинственного абонента найти глубокое и тайное убежище. Из разговора он понял, что убежище может понадобиться ему скоро, но не ожидал, что так скоро.
Пытаясь дышать и слушать одновременно, Фрик решил поверить утверждению своей глуповатой мамаши, что он «практически невидимый серый мышонок». С насколько возможной быстротой крался мимо красно-золотых шпилей города будущего, над которым возвышалась картонная фигура отца с лазерным ружьем на изготовку.
На пересечении проходов Фрик посмотрел в обе стороны, повернул налево. Теперь тяжелые шаги слышались совершенно отчетливо, так что ему оставалось только просчитывать свой маршрут, держась как можно дальше от мужчины из зеркала.
Незваный гость и не пытался скрываться. Хотел, чтобы Фрик слышал его, словно уверенный в том, что рано или поздно мальчик окажется у него в руках.
Молох. Должно быть, Молох. Ищущий мальчика, чтобы взять его, как жертвоприношение, убить, а потом и съесть.
Он — Молох, и между зубами у него торчат кости младенцев…
Фрик не стал звать на помощь, уверенный, что крики его услышит только этот человек — бог — зверь — нежить, который выслеживал его. Стены особняка толстые, полы толще стен, а ближайший человек — на втором этаже.
Он мог бы поискать окно и рискнуть выбраться на карниз, но на чердаке окон не было.
У дальней стены стоял украшенный изображениями почившего фараона каменный саркофаг, в котором более не лежала злая мумия, однажды сразившаяся с величайшей мировой кинозвездой.
Пустовала и бочка, в которую безжалостный и умный убийца (сыгранный Ричардом Гиром) однажды упрятал труп великолепной блондинки (на самом деле живую и здоровую упомянутую выше Кассандру Лаймон).
У Фрика не возникло желания спрятаться ни в одной из этих емкостей, ни в черном лакированном гробу, ни даже в ящике из арсенала фокусника, в котором ассистентка последнего «исчезала» благодаря сложной системе зеркал. Пусть они не были настоящими гробами, Фрик точно знал, что попытка залезть в один из них означала бы верную смерть.
Оптимальный вариант, полагал он, непрерывно двигаться, быстро и тихо, как мышонок, постоянно опережая на несколько поворотов мужчину из зеркала. Чтобы, пусть кружным путем, первым добраться до спиральной лестницы, спуститься с чердака и убежать на нижние этажи, где он мог рассчитывать на помощь.
Внезапно он понял, что более не слышит шагов преследователя.
Ни один картонный Призрачный отец так не застывал, ни одна мумия под песками Египта так не затаивала дыхание, как Фрик, когда осознал, что отсутствие шагов — изменение к худшему.
Тень проплыла над головой, рассекая воздух, как воду.
Фрик ахнул, поднял голову.
Поддерживающие крышу фермы покоились на колоннах в пяти футах выше его головы. И между фермами, повыше афиш, летела фигура, без крыльев, но грациознее птицы, плюющая на гравитацию, наслаждающаяся невесомостью, словно астронавт в космосе.
Не какой-то фантом, а мужчина в костюме, тот самый, что вышел из зеркала, теперь демонстрировал невероятный воздушный балет. Он приземлился на горизонтальную балку, а потом прыгнул по направлению к Фрику, полетел вниз, не сброшенным с обрыва камнем, а перышком, улыбаясь, как, по убеждению Фрика, улыбался бы Молох, предвкушающий вкусную трапезу.
Фрик повернулся и побежал.
И хотя спускался Молох медленно, как перышко, внезапно он оказался рядом. Схватил Фрика сзади, одной рукой обхватив грудь, второй — лицо.
Мальчик отчаянно пытался вырваться, но его оторвали от пола, как мышку, попавшую в когти ястреба.
На мгновение он подумал, что Молох сейчас взлетит с ним на одну из ферм, где разорвет на куски и с аппетитом съест.
Но они остались на полу, и Молох уже двинулся с места. Шел уверенно, словно знал лабиринт как свои пять пальцев.
Фрик вырывался, пинался, брыкался, но словно боролся с водой, пойманный в бурный поток ночного кошмара.
Рука на лице плотно обхватывала подбородок, прижимая зубы к зубам, заставляя проглатывать крики, и защемляла нос.
Его охватила паника, знакомая по самым сильным приступам астмы, когда он боялся, что задохнется. Он не мог открыть рот, чтобы укусить, не мог нанести хороший удар ногой. Не мог дышать.
И еще более страшный страх охватил его, ворвался и мозг, когда они проходили мимо саркофага мумии, мимо картонного копа с лицом Призрачного отца: ужасная мысль, что Молох унесет его сквозь зеркало в мир постоянной тьмы, где детей откармливают, как скот, для услады богов-каннибалов, где он больше не увидит доброты миссис Макби, пусть и оплаченной, где не будет никакой надежды, даже надежды вырасти.
Глава 41
Этан глянул на часы, потом на индикаторную лампу линии 24, замеряя продолжительность телефонного разговора.
Он не верил, что мертвец набрал номер Палаццо Роспо, бросив метафизические монеты в телефон-автомат на Другой Стороне. Следовательно, кто-то набрал неправильный номер, а может, позвонил какой-нибудь коммивояжер и теперь расхваливает свой товар автоответчику.
Когда Мин ду Лак, духовный советник Лица, объяснял наличие линии 24, Этану хватило ума понять, что даже изогнутая бровь вызовет недовольство Мина, а уж если он почувствует, что ему не верят, то просто враждебность. Поэтому лицо Этана оставалось бесстрастным, а в голосе не слышалось и намека на иронию.
Из работников поместья только миссис Макби, а из советников только Мин ду Лак могли убедить великого человека уволить Этана. И Этан точно знал, кого должно гладить по шерстке.
Звонки мертвых.
Любой, кто снимает телефонную трубку и слышит в ответ тишину, повторяет: «Алло», — предполагая, что звонившего кто-то отвлек или возникла какая-то техническая проблема на линии. Когда и на третье «Алло» нам не отвечают, мы кладем трубку, убежденные, что человек набрал неправильный номер, звонил псих или глючит техника.
Некоторые люди, и Лицо в их числе, верят, что часть таких звонков исходит от почивших друзей или любимых, которые пытаются дозвониться до нас из Потусторонья. По какой-то причине, согласно этой теории, мертвые могут заставить твой телефон звонить, но не способны с такой же легкостью обеспечить голосовую связь через пропасть между жизнью и смертью. Вот почему иногда мы слышим в трубке только тишину, статические помехи или, в редких случаях, обрывки слов, долетающих из далекого далека.
После того, как Мин объяснил назначение линии 24, Этан провел достаточно глубокое расследование и установил, что исследователи паранормальных явлений делали записи открытых линий, исходя из допущения, что, раз уж мертвые могут инициировать звонок, они также могут воспользоваться открытой линией, специально оставленной для того, чтобы наладить контакт с ними.
Далее, исследователи усиливали и очищали от помех те слабые звуки, что оставались на записях. И действительно, они обнаружили голоса, которые часто говорили на английском, но иногда на французском, испанском, греческом и других языках.
