Дмитрий Олегович, было, попробовал запротестовать и даже говорил, что в понедельник всё равно приходит уборщица, но Мария Валентиновна огрызнулась что-то насчёт того, что больному требуется чистота и что с её появлением в квартире, всё заросло грязью и пылью, поскольку, она не только плохой работник, а также, развязная и, к хорошим людям, непочтительная хамка, но ещё и как соседка по квартире, конечно же, полная засранка и, мол, зачем, вообще, таким замечательным и справедливым боссам её так долго терпеть…
***
Обед их прошёл немногим лучше завтрака. Всё так же молча и обиженно Дмитрий Олегович похлебал свой суп с кусочками курицы, а потом съел и блинчики с творогом. А Маша сосредоточилась на мысли, чем будет заниматься ещё такую долгую половину дня.
В холодильнике оставалось ещё полкило деревенского творога, поэтому Мария придумала налепить вареников. Занятие это небыстрое и трудоёмкое. А значит, часа два-три точно можно спокойно «убить», не заостряя внимания босса на своём нежелании с ним общаться.
В течение дня девушка лишь время от времени гнала Дмитрия Олеговича в ванную на процедуры, молча проделывала с ним все уже привычные манипуляции и возвращалась к своим прерванным делам на кухне.
Босс тяготился их ссорой, перестав мысленно девушку обвинять и авансом давая той своё великодушное прощение. Но как подойти к делу в реальности он не знал, а подходяще-нейтральный повод с ней заговорить всё никак не придумывался.
Поэтому мужчина ужасно обрадовался, когда измерив себе вечером температуру, разглядел на градуснике спасительные тридцать семь и два.
Он робко появился на пороге кухни. Маша как раз в этот момент заваривала для него ромашково-шиповниковый чай.
- Машунь, - начал он жалобно и несмело, - у меня снова температура… Ты меня спасёшь?
Девушке стало стыдно: ну, в самом деле! Человек оправляется от тяжёлой и мучительной болезни. При всём при том, что болеть он вообще не привык, и все эти страдания и нервная нестабильность для него – вновинку. А она, как склочная и злопамятная девица, мусолит и наслаждается лишь личной обидой.
Она обеспокоенно пощупала немного горячеватый лоб босса и виновато спросила:
- Сколько?
- Тридцать семь и два, - гордо отрапортовал мужчина, обрадованный тем, что девушка оттаяла, - Мне надо прилечь, да? – он заискивающе и с готовностью выполнить любое требование сиделки, заглянул ей в глаза.
Машу умилила такая его воодушевлённая покорность, она нежно улыбнулась и сказала:
- Я заварила Вам чай. Сейчас положу малины, попьёте, и отправимся в спальню – я Вас уложу.
- А тридцать семь – это опасно? – стараясь выжать все бонусы от своего тяжёлого предсмертного состояния, серьёзно спросил мужчина, усаживаясь за стол и пододвигая к себе чашку.
- Тридцать семь – не опасно, если продолжите лежать…
Девушка заметила в глазах босса совсем детское разочарование, как будто он ждал подарка от Деда Мороза, а выяснилось, что это всего лишь родители раскладывают яркие коробки под ёлкой. Поэтому она нахмурилась и изобразила недовольство:
- Но это очень неприятно. Я ожидала, что температуры больше не будет. И Вам останется лишь набираться сил.
- Вот-вот! – радостно подхватил мужчина, делая маленький глоток, - Мы же с тобой были уверены, что я почти что здоров, а тут вернулась опасность. Ты, Маш, если что, на меня не обижайся, ладно?! Это не я, а болезнь! Прям сейчас ощущаю, что хотел бы поплакать… Ты ж меня будешь утешать?..
После чая Маша опять уложила босса в постель, подоткнув одеяло и присев рядом у изголовья. Дмитрий Олегович жалобным слабым голосом попросил поперебирать его волосы и рассказать что-нибудь «утешительное», поскольку больному нельзя волноваться, а Маша обещала, мол, его милосердно утешить.
Мария, про себя усмехаясь такой бесхитростной манипуляции, послушно стала гладить его по голове и рассказывать усыпляющие истории про то, как его любят на работе и какой хороший он босс…
***
К моменту пробуждения Дмитрия Олеговича к ужину, температура не спала. Она не поднималась и выше, но уходить совсем - не хотела. Мария всерьёз обеспокоилась: значит, воспалительный процесс продолжается и она, своим лечением, его просто замедлила.
Босс был вялым и сонным, есть почти отказался. Поклевал, нехотя, что-то у себя на тарелке и послушно вернулся в кровать. Мария заставила его сначала качественно прополоскать горло и съесть ударную дозу апельсинов.
Дмитрий, было, закапризничал, но, когда девушка сообщила, что, если и завтра улучшения не будет, придётся обратиться к врачу и, всё-таки, начать лечение антибиотиками, он демонстративно съел сразу три апельсина и послушно заснул, успокаиваемый очередной «сказкой»…
ГЛАВА 23.
Воскресенье Маша начала с очень раннего пробуждения. Вчера перед сном она качественно «накрутила» себя и была серьёзно обеспокоена никак не спадающей температурой босса.
По себе она знала, что три дня усердной «отлёжки» и интенсивная обработка гланд полосканием и люголем, на четвёртый день болезни уже полностью поднимают пациента на ноги. Остаётся лишь ещё день-два пребывания дома в щадящем режиме, и всё, ты полностью здоров.
Но с Дмитрием Олеговичем сценарий болезни протекал, кажется, иначе, и девушка корила себя за то, что сразу не обратилась к доктору. Она боялась, что своим таким уверенным «псевдо-лечением» загнала ангину глубже и что мужчине, по её, Машиной, вине грозят серьёзные осложнения.
Сразу же с утра Мария Валентиновна запланировала дотошно прослушать грудь и дыхание босса, чтобы исключить бронхит или, не дай, Бог, воспаление лёгких, а в понедельник обязательно отправит того к врачу!
Она довольно приблизительно себе представляла, как будет «прослушивать» Дмитрия Олеговича и каким образом сможет проанализировать результаты, но ей, почему-то казалось, что, если есть какие-то хрипы, она их непременно услышит.
Сначала, правда, она себя утешала, что при бронхите, обязательно должен быть кашель. Но потом, ей в голову пришла невесёлая мысль, что воспаление могло сразу опуститься к лёгким, минуя бронхи. И тогда кашель вовсе необязателен.
До самого пробуждения Дмитрия Олеговича, девушка копалась и перечитывала пугающую информацию по пневмонии в интернете, так что, к моменту, когда из спальни послышалось весёлое: «Маруся, ты где?», Мария Валентиновна уже была на грани истерики.
Размазывая слёзы по щекам она ворвалась в комнату и с криком: «Я Вас, кажется, убила!» и бросилась на грудь «умирающему» боссу.
Тот с радостью прижал девушку к себе, недоумённо размышляя, что такое страшное могло её так расстроить за ночь и попытался, как мог, её успокоить.
- Машк, ты чего? – бормотал Дмитрий Олегович, прижимая к груди вздрагивающее всхлипами тело, - что случилось, малыш? Что тебя напугало?
