Щеки раскраснелись, в глазах бешеный блеск. Счастливая, безумно счастливая. И это лишь одна ночь рядом с ним. А что если…
– Нет, пока не думать, – скомандовала я, стянув пальто и повесив то на крючок. Нужно заняться уборкой, а потом созвониться с Дариной.
В голове уже созрел план, как пронзительный звонок заставил меня подскочить на месте. Я обернулась и уставилась на входную дверь.
«Роберт?» – пронеслась мысль, прежде чем я поняла, что приближаюсь к двери, будто паря от счастья и открываю замок.
– Привет, Машка. – Голос бывшего вернул меня на землю со скоростью звука, ворвавшегося в голову.
Я отпрянула и уставилась в мутные глазки Толика, не понимая, какой черт его вообще принес сюда.
– Что тебе нужно? – выпалила, вцепившись ладонью в дверь.
– Вот так с порога? А ты у нас дама занятая, – хохотнул Толик, обдав меня амбре из перегара и дешевого одеколона. – Пустишь?
– Нет, – прохрипела я, чуть ли не впиваясь пальцами в металлическое полотно. И почему не посмотрела в глазок? Сколько ребят учила спрашивать, прежде чем открывать, а в итоге сама оплошала.
– Машка, Машка, – произнес Толик, прислонившись плечом к дверному косяку. – Я тебя все жду да жду. Вчера весь вечер порог обивал, а ты у нас, оказывается, дома не ночуешь. Думай, дай приду с утра. И на тебе, явилась, да еще не одна. С мужиком каким-то.
– Ты видел?
– Конечно, Машуня. Все я видел. Что, бывшая дорогая и горячо любимая жена, личную жизнь устраиваешь?
– Будто ты этим же не занимаешься? И как ты вообще попал в подъезд?
Меня задели слова Толика, но кое-что волновало не меньше. Кто ему входную дверь открывает?
– Не твое дело, Машуня, – хмыкнул он. – И да, есть у вас сердобольные бабушки. Не переживай.
Так и знала! Ох, знать бы еще этих бабушек, которые посторонних пускают… Я бы им лекцию прочитала.
– Как и не твое, – выдохнула, ощущая, как злость застилала глаза. – Говори, что тебе нужно и уходи.
Толик хмыкнул, переступив с ноги на ногу.
– Всё то же самое, дорогуша.
– Я же говорила тебе, у меня нет лишних денег.
– Да-да, помню твою песенку про работу. Но тебя должны были там рассчитать. Не ври, что нет денег. Давай часть сейчас, за второй я приду через неделю.
– Толь…
– Неа, Машка. Либо деньги, либо я все расскажу пацанам. Интересно, как они воспримут новую информацию о своей мамочке? Обрадуются ли, что их мамашка лгунья? А? Шлюха!
Не выдержав, я шагнула вперед и взмахнула рукой, оставляя на щеке Толика алую пятерню. Он от неожиданности отшатнулся и покинул пределы квартиры, цепляясь ладонью за горящий след на лице.
– Сука… – прошипел Толик, но все, что он говорил после, я уже не слышала. Хлопнув дверью, провернула дважды ключ в замке, накинула цепочку и отскочила, когда послышались удары. Скорее всего, бил кулаками и ногами. Урод!
– Открой дверь! – доносился с той стороны вместе с грохочущими ударами.
На миг я пожалела, что не позволила Роберту подняться. На миг. А потом поняла – он бы лишь усугубил ситуацию. Мои проблемы я буду решать самостоятельно. Роберт не виноват в том, что я лгунья. Обманывала всех, закопалась во лжи и теперь расхлебывала, выслушивая оскорбления.
– Уходи Толь, – прошептала, чувствуя, как глаза обожгло от слез. – Уходи…
Навряд ли он слышал, потому что еще долго шумел и стучал в дверь, проклиная меня. Пока кто-то из соседей не вспугнул, обещав вызвать полицию. Тогда Толик в последний раз ударил в дверь и выкрикнул, что я пожалею.
А я уже жалела. Жалела, что вообще когда-то связалась с ним.
Глава 28
– Что делать-то будем? – Голос Дарины был взволнован.
Мы сидели в машине недалеко от дома тети Камилы и хаотично выдвигали предложения. То есть это делала подруга, а я лишь ошарашенно смотрела перед собой и не знала, как поступить. Как обычно, трусила и поджимала хвост.
– Надо им сказать.
– Да знаю я, знаю, – прорычала в ответ, ударяя по рулю.
Дарина вздрогнула и с опаской глянула в мою сторону.
– Маш, ты не нервничай так.
Гневно взглянув на подругу, сдержалась от ругательства. Я не имела права злиться на нее, тем более теперь. Дарина не раз предлагала рассказать мальчишкам правду и в итоге обезопасить меня, а я поступала как эгоистка, заботящаяся исключительно о своей безопасности.
– Как мне не нервничать? – прошептала, сдерживая слезы. – Я сама эту кашу заварила, а сейчас не знаю, как расхлебать и не подавиться.
Подруга покачала головой, откинувшись назад.
– Рассказать им раньше, чем это успеет сделать Толик.
– Блин, не называй его имя.
– Ладно-ладно, молчу. Буду звать объектом «чмырило». Так пойдет?
– Лучше вообще никак, – устало выдохнула, ощутив, как меня все еще потряхивало после утренней встречи с бывшим. Что-то было в нем такое, что не удавалось передать словами. – Дарин, он меня напугал.
– Верю, – пробубнила подруга. – Жаль, что меня там не было.
– Вот точно! – Я сжала руль вспотевшими ладошками.
– Ладно, Маш, давай соберись. Надо забрать ребят домой. А там уже поговоришь с ними.
Дарина взмахнула руками и опустила их на колени, но я видела, как она сжимала кулаки и прикусывала губы. Ей тоже совершенно не нравилось, что из-за Толика приходилось нервничать нам всем.
– Да, давай, – прошептала я, заводя мотор. Машина плавно тронулась с места.
– Слушай Маш?
– Что? – Я огляделась по сторонам, возвращаясь на дорогу из узкого кармашка.
– А Роберт-то ничего, – хмыкнула она и услышала мое шипение.
– Может, не будем о нем?
– Ну признай, – нервно хохотнула подруга, разворачиваясь ко мне корпусом. Ремень безопасности натянулся и смял куртку. – Он же хорош! И отличным будет отцом. Ладит с детьми, тренирует их. И еще круто выглядит, ну и богат, конечно же.
Покачала головой, прикусывая губу. Хотелось выругаться, но, сдержав злость, выплюнула:
– Я расскажу мальчикам правду об их рождении, но не скажу кто их отец.
– Маш…
– Не спорь, хорошо? – Выдохнула, заглатывая вязкий комок. – Это будет двойной удар. Они с трудом перенесут правду о Толике, а тут еще говорить, что настоящий отец – их тренер по боксу. Как думаешь, они промолчат или проболтаются?
– Второе, – с выдохом произнесла Дарина, возвращаясь в кресло.
– Вот именно. Они расскажут ему, он придет за объяснениями ко мне. А у нас только вроде как начинает что-то наклевываться. Пусть мальчики примут Роберта как моего мужчину, а не как пропавшего настоящего отца, который о них ничего не знал все эти годы. Я все разрушу этой правдой. Ну а если не сложится… значит, так суждено.
