Я вернулась на кухню, чтобы навести порядок и еще раз обдумать слова подруги, но в этот раз тщательно проанализировав все, даже безобидные шутки, как раздался звонок. Вздрогнув, я выскользнула в коридор и добралась до двери, поглядывая на комнату сыновей. Они после ухода гостей планировали заканчивать с уроками и ложиться спать.
Второй звонок ускорил мои передвижения по квартире.
Неужели Дарина что-то забыла?
Но если так и бывало, то она обычно звонила и просила вынести. В общем, с приметами у нее тоже были некие свои личные счеты. Поэтому когда я выглядывала в глазок, то могла увидеть хоть кого, но не того человека, о котором буквально полчаса назад вспоминала. Толик…
То есть Анатолий Селезнев собственной персоной топтался на коврике и поднимал руку, планируя нажать на звонок вновь.
Дернув замок и надавив на ручку, я открыла дверь и вытолкала мужчину на лестничную площадку. От моего ураганного настроения он слегка обомлел, но вскоре собрался и заулыбался как умалишенный, посвистывая и посматривая на меня скользкими глазками цвета заплесневелой воды.
– Приветик, Машуня, – затарахтел мужчина, в которого когда-то я была влюблена.
Думала, что любила. Но разве девчонка в пятнадцать лет может отличить настоящие чувства от сиюминутной влюбленности? Вот и я не смогла, горько в итоге поплатившись.
– Что тебе нужно?
– А ты сегодня ворчливая, – прохрипел он.
Выдохнув и покачавшись, прислонился к стене. По заполнившему воздуху амбре стало ясно – мой бывший муж пьян. Обычно он не приходил пьяным, да и вообще я не подозревала, что он начал пить…
– Зачем ты пришел? – повторила и скрестила руки на груди. От его мутного взгляда становилось дурно.
– Соскучился, женушка.
– Мы в разводе.
– Не ворчи, Машунь.
– Говори быстрее и уходи. Что тебе опять нужно?
С трудом сдерживая гнев, я смотрела на человека и замечала, как он терял свою человечность. Заросший, с темнеющей щетиной недельной давности, в криво застегнутой куртке и грязных ботинках. Он пугал меня и вызывал отвращение одновременно.
Хмыкнув, он прохрипел:
– Машунь, деньги нужны. И ты мне их дашь.
***
Роберт взглянул на находку и нахмурился.
Мария, убегая от него, забыла свой пакет, с которым Громов ее и встретил, когда она выходила из клиники. Пакет перекочевал на заднее сиденье, а после всех приключений с лужей уже было не до позабытых личных вещей. Роберт обнаружил пакет лишь у себя дома, когда остановился на подземной парковке, пропуская выезжающий автомобиль. Он скользнул взглядом по сиденью и приметил то, на что теперь пялился и ругал себя.
Нужно было вернуть пакет Марии или оставить его в машине, а утром первым делом заехать к ней на работу и передать. Впрочем, он так и собирался поступить, пока не понял, что потащил его к себе в квартиру, бережно опустил на журнальный столик в центре гостиной и как коршун вился над тем, что не могло не представлять для него интереса. Возможно, там были бумаги или что-то другое, обычное и будничное, но разве вещи, принадлежащие Марии, могли быть скучными? Он чувствовал себя воришкой, стащившим кошелек у старика, но любопытство победило, и Роберт опустился на кожаный диван, гипнотизируя пакет.
Если заглянет на миг, всего лишь одним глазком, ничего же страшного не случится?
Так размышлял Роберт, вынимая из пакета одну за другой личную вещь Марии, и улыбался, обнаружив там завернутую в бумагу тарелку, новую упаковку с носовыми бумажными платочками, зарядное устройство для телефона, небольшую косметичку, расческу и фоторамку. Вот с рамкой в руках он и завис.
На него с прямоугольника в белой пластмассе смотрели мальчишки, которых Роберт знал как своих учеников. Антон и Андрей Селезневы. Две зеркальные копии друг друга. Близнецы с удивительным чувством баланса и безмерным желанием постигать всё новое и учиться. Он заметил их сразу среди прочих учеников, выделил и уже после понял, что они могут добиться многого, если приложить нужное количество усилий. Задумка Мары оказалась только на руку. Так и родилась идея со спонсорством.
Но сейчас Роберт чем дольше смотрел на знакомых мальчишек, тем больше понимал, что что-то не вяжется. Будто что-то чужеродное, непонятное и даже пугающее. Он внимательно очерчивал взглядом снимок, отмечая схожие с Марией черты. Они улыбались как она. На этом, пожалуй, сходство заканчивалось. И Роберт никак не мог понять, почему ее сыновья так отличались от матери. У Марии была светлая кожа, полупрозрачная. Она блондинка от природы, и Роберт понял это сразу, как только увидел ее вновь: светлые волосы и брови, розовые губы, светло-серые глаза с крапинками зелени. Она так легко краснела… Смотря на Антона и Андрея, Роберт отмечал совершенно иное: темные, почти черные волосы, такие же глаза, густые ресницы, опять же черные, даже кожа была смуглой.
Еще раз оглядев снимок, Роберт напряженно уставился на мелкие крапинки на носу мальчишек. На занятиях он не замечал отличительных черт лица, потому что было не до этого, да и под загаром, оставшимся с лета, их почти не видно. Но веснушки у мальчишек были, и похожие на те, которые когда-то усеивали лицо Роберта. Он помнил, как мама заботливо щелкала его по носу, обзывая Веснушкой. И лучше бы никому из друзей не знать о детском прозвище Громова.
Тряхнув головой, он опустил снимок к остальным вещам и поднялся.
«Наверное, они похожи на своего отца».
Задумчиво почесав квадратный подбородок, слегка заросший щетиной, мужчина глянул на снимок и уже хотел убрать все вещи обратно в пакет, как замер в полусогнутом состоянии.
– А ведь ее бывший муж тоже светловолосый и тощий как глиста, – хмыкнул Роберт и похолодел.
Слишком много совпадений…
Глава 19
Тот самый день…
– Как тебе здесь?
Голос подруги доносился до меня как через вату. Вот только вата была какая-то не такая. Будто все музыкальные ноты слились в единый «бум-бум» и давили на мозг. Казалось, если я продолжу слушать повторяющиеся звуки, то вскоре оглохну. Но Дарину, несмотря на странную музыку, я слышала практически отчетливо. Возможно, потому что она стояла вплотную ко мне и кричала в левое ухо.
– Довольно не плохо, – ответила также громко, но перекричать шум было сложно.
– Ой, Маш, не делай такое лицо!
– А что мне сделать с ним? – хмыкнула я, рассматривая новый клуб, и молясь, чтобы не оглохнуть от бьющей басами по перепонкам музыки. – Я по клубам не хожу. Ты же знаешь. Мой максимум – школьная дискотека на Восьмое марта.
Дарина заливисто рассмеялась, но со мной согласилась. В клубах мы не были частыми гостями. То есть это был мой первый выход в большой мир, а вот Дарина уже успела побывать в нескольких местах, поэтому чувствовала себя более расковано, чем я. Казалось, что все смотрят исключительно на меня и осуждают выбор платья, которое то и дело задиралось. Или они смотрят на мои ноги? Ужасные туфли! Чтобы я еще раз согласилась на подобное… Но мысленно поругаться мне не дали. Дарина схватила за локоть и потащила в самую гущу событий, при этом довольно громко бормоча на ухо:
