Оставшись вдвоем, Дэн бросил взгляд на столик, за которым теперь вопросами атаковали Левина, и спросил:
– Ты же не просто так сюда пришел?
– Разве я когда-нибудь просто так прихожу?
Рассмеявшись, они припомнили старую шутку про череду удачных боев Громова, но улыбки быстро померкли.
– Давай говори. Что понадобилось старому другу?
– Ты знаешь, зачем именно к тебе обращаются.
Хищная ухмылка искривила лицо Дэна.
– Значит, хочешь поучаствовать?
– Нет, пока не хочу. – Покачал головой Роберт, замечая, как в глазах друга вспыхнул интерес. Он не соглашался, но и не отказывался. А такое Дэн просто не мог пропустить.
– Тогда что?
– Посмотреть, – ответил Роберт, имитирую улыбку старого друга. – Нынче правила поменялись. И бойцы новые. Хотел бы глянуть, кто и как дерется. А там уже, – намекнув на возможное продолжение сотрудничества, Роберт отметил, как оживился Дэн. Конечно же, тот не упустит такого предложения.
Но Дэн молчал. Взглянул еще раз на столик, за которым смеялись друзья, на Громова, который спустя несколько лет объявился и, выдохнув, произнес:
– Правила те же: взнос вперед, после получишь адрес, дату и время. На месте никаких телефонов и прочего хлама, внутри делать ставки, не лезть. А вот бойцы, да, поменялись. Думаю, есть на что посмотреть, – уже почти шепотом добавил Дэн, опуская руки в карманы.
– Спасибо, Дэн.
– Да не за что, Гром. Без тебя было скучно. Нынче все плясуны какие-то балетные, ей-богу. Жмутся на ринге, кулаками воздух мнут. Нет той школы, в которой мы росли, – с горечью выдохнул мужчина, поглядывая на застывшего Роберта. – Надеюсь, ты вернешься.
– Поглядим. – Похлопав друга по плечу, они возвратились к столу и продолжили предаваться воспоминаниям о спортивном прошлом, но Роберт, несмотря на его показную расслабленность, оставался во всеоружии.
***
– Мам! Мам!
– Да, – выкрикнула я, вытирая руки и мчась на голоса детей.
Сыновья стояли в коридоре, и у Антона в руках я заметила трубку от домофона. На кухне работал телевизор и, видимо, я что-то упустила, пока активно оттирала пригоревшую котлету от сковородки. Надо же было отвлечься и проворонить! Ругаясь, я все чаще ловила себя на мысли, что не могу выбросить Роберта из головы. И зачем я ему про цветы сказала, да еще дни считала? Ой, дурочка! Узнай Дарина, промыла бы мне мозги.
– Что такое?
– Там курьер, – произнес Антон, вешая трубку обратно. – Он к нам. То есть к тебе.
От слов сына меня замутило. Что еще за курьер в десять вечера?
– Ты открыл ему?
– Ну да. – Пожал плечами Антон, взглянув на брата. – Он же только в подъезд зайдет.
Так, кажется, мои правила про посторонних кто-то прослушал. Но решив заняться воспитанием после, я вздрогнула, когда услышала звонок в дверь. Мальчишки отпрянули и умчались к себе, выглядывая из-за угла, а я приблизилась и посмотрела в дверной глазок. Действительно, курьер. Фирменная куртка и огромный букет.
«Да за что мне это?!» – мысленно всплеснув руками, я открыла дверь и уже вскоре стояла с коробкой, наполненной алыми розами.
– Ого, мам! Какая красота, – первым заговорил Андрей, очутившись около меня, как только дверь закрылась на замок. Антон же приближался неторопливой походкой, рассматривая цветы.
– Да, красота, – выдохнула, водружая белоснежную коробку на комод.
– Мам, смотри, здесь что-то есть, – проговорил Антон и первым успел достать записку, которую я сразу же перехватила.
– Так, парень, это мне.
– Да-да, – хмыкнул он, сложив руки на груди. – Это от того самого? Тайного поклонника, про которого нам тётя Дарина говорила?
– Что? – Выпучив глаза, уставилась на сына. Антон как-то стушевался и отступил, зорко поглядывая на меня. – Так что там тётя Дарина вам говорила? Ну?
– Только не злись, мам, – пробормотал Антон, но решимостью преисполнился. – Она спрашивала, не дарили ли тебе еще цветов. И не звали ли тебя на свидания.
«Вот же, чертовка! Уже через детей действует! Ох, доберусь до тебя, тетя Дарина, отшлепаю по пятой точке!» – пыхтела я, сохраняя видимое спокойствие. Хотя пар из ушей наверняка шел.
– И что она еще говорила?
– Просила рассказать, если подарят цветы или что-нибудь еще.
«Еще? ЕЩЕ! Ой, Дарина, ой, коза! Доберусь же!» – Улыбнувшись, взглянула на букет.
– Итак, тёте Дарине ничего не говорить. Я сама проведу с ней беседу. Цветы не трогать, в детективов не играть. И еще, – указала на зажатую в руках записку, – мамину корреспонденцию не читать. Ясно? – те разом кивнули. – А теперь марш спать.
Антон, пожелав, спокойной ночи, ретировался первым. Следом поплелся Андрей, но завернув за угол, он тут же вернулся, позвав меня тихим голоском:
– Мам?
– Да? – наверно слишком громко отозвалась, потому что сын втянул голову и потупил взгляд. – Андрюша, ты что-то хотел спросить?
– А этот тайный поклонник… ты знаешь, кто он? – произнес он, осторожно подбирая слова.
– Ну, вроде бы как знаю.
«Еще как знаю! На мою голову!»
– А он хороший человек? – Самый неожиданный вопрос, который я могла бы получить от сына. Ох, не по годам мои детки растут, не по годам умненькие.
– Это так важно? – переспросила, рассматривая сына. Тот взглянул на меня, улыбаясь уголками губ.
– Ну да, – пожал плечами Андрей.
– Почему?
– Если он хороший, может быть, пригласит тебя на свидание.
– Это тебя тоже тётя Дарина сказала?
– Нет! Мы просто хотели бы, чтобы ты была счастлива. Папа про нас не вспоминает. И про тебя тоже. Наверное… То есть…
– Я поняла, Андрюш. Конечно же, я все поняла. Спасибо, мой дорогой. Спасибо тебе, – поцеловав сына в щеки, я обняла его крепкие не по возрасту плечи. – Спасибо, сыночек.
– Ой, мам, хватит, – рассмеялся он, пытаясь увернуться от объятий. Мои поцелуи смущали Андрея, и он краснел, уворачиваясь и смеясь.
Выпустив его из рук, я выпрямилась и произнесла тихим и хриплым от переполнявших меня эмоций голосом:
– Спокойной ночи, медвежонок.
Глава 16
Я смотрела на размашистую подпись Аристарховны и не могла поверить в то, что сделала это. Я написала заявление на увольнение. И теперь несла его в отдел кадров, чувствуя, как ноги то и дело пускались в пляс. То есть я хотела танцевать, но с трудом удерживала себя в руках и старалась не растягивать полоумную улыбку. В кадрах на меня глянули огромными ошеломленными глазами, а Мирослава вовсе шепнула на уху, мол, довела карга, уходишь…
