«Передо мною – прелюбопытный документ – брошюра на итальянском языке: “Украниа и ее политические цели”.
“Украниа” – ни за что не догадаетесь, – это в переводе на русский язык означает Украйна, Малороссия.
К книжке приложена карта “Укрании”. “Украниа” начинается от Кишинева, захватывает Киев, Курск, Воронеж и т. д., спускается до Кавказа, захватывает все побережье Черного моря, Тавриду, Новороссию.
Брошюра с пафосом повествует, будто вся эта колоссальная территория с 30.000.000 населением враждебна России и собирается отделиться от России, чтобы, став автономным государством, благоденствовать под скипетром Габсбургов.
Готовьтесь, харьковцы, полтавцы, куряне, готовьтесь казаки: – Волим под цесаря австрийского! Да здравствуют Габсбурги! Бьем державной Вене челом – подносим ей в дар Новороссию, Крым, область войска Донского… А Кавказ? Кавказ… Да Бог с ним. Пусть его берут хотя бы турки. На что он нам? Одни неприятности с ним! А то немцам отдадим?!
Автор брошюры говорит всю эту наглую чушь от имени всего народа пресловутой “Укрании”. Медный лоб?!
Посмотрите на обложку брошюры – и тогда найдете разгадку.
– Печатана в типографии отцов иезуитов в местечке Грот-та Феррата, близ Рима. В старом гнезде ядовитых змей…».
* * *
Очевидно, что русские власти не были намерены “отогревать на своей груди нового Мазепу”, или содействовать “нанесению смертельного удара Российской империи созданием украинской державы как составной части Габсбургской монархии”, чем и объясняется их отрицательное отношение к украинскому движению. Но вот русскому обществу действительно еще надо было разъяснять сущность политического украинского движения, вовсе не сводившуюся к защите “невинной родной мовы”.
Если нижний, народный слой общества, живший непосредственными преданиями старины, и мало проникнутый образованностью, принесенной с запада, сохранял все народные черты и берег в себе все зачатки чистой русской и славянской культуры, то слой верхний, напитанный отрывками западных знаний, уверовавший в западноевропейские теории, как в непререкаемые догматы истины, порывал со своим родным и историческим, ради приобщения, как ему казалось, к общечеловеческим ценностям.
Как писал русский публицист И. Никаноров:
«То, что на Западе вырабатывалось только в виде книжной теории и, в лучшем случае, в виде политической пропаганды о всечеловеке, в России осуществлялось тысячами интеллигентных людей, бросавшихся с чисто русской самоотверженностью защищать чужие национализмы со всей их узостью, во имя, однако, всечеловеческих начал, и с таким же самоотверженным фанатизмом те же люди стремились раздавить все национальное в России, как враждебное общечеловеческому прогрессу и счастью».
Также русской либеральной интеллигенции была присуща склонность одобрять и поддерживать все, что было направлено против существующего в России строя. В том числе и политическое украинофильство. Оно представлялось не только совершенно невинным, но и достойным поддержки, так как якобы стремилось только к культурному и экономическому развитию южнорусского народа. Если в нем и допускали какую-либо опасность, то полагали, что это опасность только для самодержавия, но не для России.
Поддерживать это движение либеральных интеллигентов побуждали не симпатии к политическому украинофильству как таковому, – в его сути “радетели Украины в столицах” вообще мало что смыслили, – а желание любым способом содействовать приближению демократической революции, которая, по их мнению, должна была принести России свободу и осуществить тем самым вожделенную мечту каждого либерального интеллигента.
Если в Австро-Венгрии после начала войны сторонники русского движения были подвергнуты репрессиям, – их казнили или высылали в концлагеря, то в России украинофилы не только оставались на свободе, но и занимались агитационно-пропагандистской работой. Так, в Харькове 25 октября (7 ноября) 1914 года состоялась лекция Гната Хоткевича на тему “Галичина, ее история и современность”, в которой события в Галичине излагались с украинофильской точки зрения. Когда во Львове стало известно, из сообщения в харьковской газете “Утро”, о проведении такой лекции, галицко-русская газета “Прикарпатская Русь” опубликовала следующую заметку:
«Нельзя не удивиться смелости, с которой заведомые мазепинцы, в роде пана Гната Хоткевича, гостившего несколько лет у нас во Львове, в качестве сотрудника “Дiла” и мазепинского агитатора, усердно ратовавшего против русского имени, от которого он упорно открещивался, а которым теперь так беззастенчиво жонглирует – смеют являться перед русской публикой, в качестве осведомителей и докладчиков, и вводить ее, таким образом, в заблуждение.
Еще не затихли стоны жертв мазепинских доносов по австрийским тюрьмам, еще болтаются веревки по деревьям, на которых вешали наших людей, еще сражаются мазепинские добровольцы янычары в рядах наших палачей, еще льется русская кровь за освобождение Галичины, а мазепинцы ухитряются уже пролазить к русской публике со своими тенденциозными лекциями. Стыдно и больно – и за нас, и за добродушное и доверчивое русское общество».
Необходимо было отличать украинофильство (украинство), не преследующее политических антирусских целей, от политического антирусского украинофильства, для обозначения которого использовался часто встречающийся в публикациях того времени термин “мазепинство”. Об отличии мазепинства от украинства говорил, в частности, профессор П.Е. Казанский в лекции, прочитанной 12 октября 1914 года:
«В отношении национальном малороссам Галичины, Буковины и Угорской Руси усердно прививалась позорная язва мазепинства. Особенно заражена им Галичина. Мазепинство надо, конечно, совершенно определенно отличать от украинства. Последнее есть понятное, даже быть может в своих заблуждениях и, быть может, смешных сторонах, увлечение многих малороссов особенностями прошлого и настоящего своей более узкой родины, любовь к исторически сложившимся формам малорусской жизни, желание служить и служение, по мере сил, своим ближайшим соплеменникам и т. д. […]…Украинство, по своей идее, вовсе не призвано непременно порывать с Русью, в ее прошлом и настоящем, и с Русской Империей.
Совсем не то мазепинство; в основании последнего лежит исторически ложная, а для текущего времени вредная мысль, что малороссы совсем особый, отличный от великороссов народ, призванный к борьбе с последними; мазепинство дышит ненавистью не только к тому, что является так сказать, кацапским, но и к тому, что является общерусским, как русский книжный язык. Оно отрекается даже от славянства. Во время мира мазепинцы Австро-Венгрии ставили своей задачей служить добровольными шпионами за теми галицкими малороссами, которые не предали Руси, доносить на них немецким властям и пр., а перед началом войны образовали особое добровольческое войско, которое должно было участвовать в военных действиях против русской армии».
Когда говорилось об украинстве, по своей идее вовсе не призванном непременно порывать с Россией, имелось в виду украинство в пределах Российской Империи, где действительно можно было встретить такое украинство. Что же касается украинства, которое культивировалось в Австро-Венгрии, то оно полностью подпадало под приведенное выше определение “мазепинства”, и вызывало однозначно отрицательное отношение со стороны русских властей.
