«Ромовый дневник» Хантер закончит в 1962 году. К этому моменту отрывки из его «Дневника» и «Медузы» будут опубликованы в рамках книги «Песни Обречённого», потому как сами произведения критика признает провальными. Взгляд же Томпсона – чистый, не замыленный, уже падает на колумбийскую деревушку Пуэрто-Эстрелла, которая, как вы все знаете, на тот момент является достаточно крупным перевалочным пунктом для дельцов наркобизнеса. И вот этот зародыш, пока ещё маленький и слабый, но набирающий силу ежедневно, ежеминутно. Зародыш безумного стиля гонзо. Стиль этот Хантер сформирует на фоне увлечённости такими писателями, как Миллер, Лондон и Хемингуэй, которые, как говорится, «гонят своих лошадей». И знал бы Хантер, что в стаде этих рабочих лошадок в будущем он предстанет ни кем иным, как большим диким бизоном, наложившим на саму нерушимую конституцию Америки настолько большую кучу, что всё общество штатов будет разгребать её ещё долгие-долгие годы. Спустя десять лет, когда Томпсону понадобится тот самый единственный экземпляр «Ромового дневника», так и осевший в редакции, на его просьбу вернуть произведение автору издательство ответит отказом. И если бы Хантер не выкрал этот более чем уникальный роман, неизвестно, выпустили ли бы его когда-нибудь «Random House» или нет.
И на данный момент уже никто так не пишет. Поражающая честность. Более чем скандальные темы. В своей статье «Почему ветер Антигрино часто дует с южной границы» Томпсон уже смешивает свою великую нацию с грязью, вскрывает ту самую мертвую оболочку куколки, обнажая всем отвратительно мерзкое нутро, ещё не сложившейся в более-менее складное существо демократии 60-х. И вот это поведение более чем цивилизованной страны, когда, построив свой дом на территории Латинской Америки, богатые американцы уже играют в гольф с крыш своих особняков, запуская мячи в сторону более бедных домов коренного населения. И сегодня мы с вами, конечно же, имеем дело не только с зарождением Гонзо, но и с зарождением демократии, как вы можете понять. Самым лучшим и самым простым способом писать статьи Томпсон считает ни что иное, как трактовку и вскрытие фактов, которые знают и видят абсолютно все. Знают, но боятся озвучить. И с этой стороны Хантер, конечно же, хирург, вскрывший и препарировавший своё время.
А на дворе, как вы видите, тот самый переломный 65-й. Денег у Хантера уже нет, но зато есть жена и ребёнок. И в поисках работы он обращается к одному из редакторов «The Nations». Тот же, впечатлившись ранними журналистскими работами Хантера, уже рассказывает молодому журналисту о банде байкеров «Ангелы ада». И вот с этой более чем агрессивной группы спадает завеса тайны. Хантер, как истинный журналист, надевает на себя кожаную куртку, покупает мотоцикл и исчезает в неспокойных прериях Америки на целый год. И всё, что позже будет написано, будет действительно прожито: церемонии погребения, дикие пьянки и вечерний ветер, бьющий прямо в лицо. Но романтика дороги продолжится недолго. Такие хитрые и ловкие типы, как Хантер, просто не могут ужиться среди сурового и более чем серьёзного племени ковбоев нового времени. Позже изданная книга «Ангелы Ада» приведёт к ссоре с байкерами. И не то чтобы изложенная под этой грязной обложкой история не соответствовала истине, отнюдь, всё описанное там настолько понравится членам банды, что те потребуют свою долю. Томпсон же, понятное дело, делиться не станет, за что будет серьёзно избит. Но что такое боевые шрамы для журналиста, как не высшая награда за свою профессию? И каждый, КАЖДЫЙ, кто собирается заниматься журналистикой, должен это понимать.
И вот настаёт время последнего ингредиента, который замешает нашу историю более чем круто. Мы уже в Вуди Крик, Скалистые горы, на ферме «Сова». Здесь Хантер проживает определённое время и знакомится с Тимоти Лири и Оскаром Зетой Акостой. Посиделки с доктором Лири и Оскаром откроют успешному на грани фола журналисту множество взрывных фонтанирующих веществ, исследованиями которых сейчас занимается Тим. В это время Хантер и Оскар развлекаются, как только могут – это не только пьяные вечеринки на грани преступления, но и такие невинные шалости, как разгон мирных демонстраций слезоточивым газом. Но когда такая игра в правопорядок не заканчивается потасовкой и множеством арестов, она, конечно же, становится более забавным фарсом, чем серьёзным преступлением. И такого фарса в жизни Хантера будет ещё много.
Вот они – времена, о которых мечтают многие, времена, сияющие бриллиантовыми звёздами музыки, философии, ну и, конечно, журналистики. И, как вы помните, все они признавались в своё время чуть ли не «вне закона». Хантер не стал исключением. Химические подключения, «транки, визгуны и хохотуны» держали его на определённом уровне кислотного подъёма, возносили куда-то вверх и сильно швыряли оземь. Именно в это время постоянных репортажей «на грани» Томпсона изобьёт полиция. Случится это на съезде Демократической партии в Чикаго. И нужно понимать ситуацию – на этот момент каждая статья Хантера несёт тот самый привкус, который будет отравлять жизнь официальным властям. Ну, кто ещё может додуматься в статье о ките, заплывшем в реку Сакраменто, написать о любовнице президента Никсона? И, как говорится, дайте мне тему, а я уж её разовью!
После стычек с полицией Хантер станет ноющим зубом в оскаленной пасти демократии. «Президенту США не нужно быть умным. Он может балансировать на зловещей грани, за которой полное отмирание серого вещества головного мозга. И при этом оставаться самым могущественным человеком в мире»
[41], – заявляет Томпсон. Ради получения ещё большего удовольствия от фарса своей жизни он баллотируется на пост шерифа маленького городка Аспена, расположенного в штате Колорадо. Хантер не устаёт дергать закон за нос, на ближайших предвыборных дебатах он предстанет обритым наголо и будет называть местного шерифа, рьяного противника хиппи, «мой волосатый друг». Аспен к тому времени уже превратится в храм абсурда, который Томпсон и Акоста обклеят фотографиями голой японки – стопроцентно порнографический материал, без какой-либо доли агитационного смысла. И лишь заметки Хантера ручкой на каждом подобном плакате превратят их в подобие предвыборных листовок. А что же ещё можно считать подобным материалом, как не кучу грязной мазни с фотографиями напрочь проданных людей? И если кто-то размещает на плакате звёздно-полосатый, почему кто-то другой не имеет право изобразить то, что пришло в его сознание под разноцветной кислотной радугой? И этот дождь разнообразных веществ уже кружит голову журналиста. Его жизнь кипит, а разум остаётся не сломленным. Хантеру Стоктону Томпсону 32 года.
До победы в Аспене Томпсону не хватит каких-то 465 голосов. Но, как вы понимаете, фарс и должен остаться фарсом. Он не должен уплотнять, утяжелять жизнь. И вот он – отличный пример игры в жизнь. Игры, которую суждено наблюдать другим, но которая не приносит весомого дохода или официального уважения. И вот на дворе уже 1971-й год. Знаменитая «Порою блажь великая» Кена Кизи уже заслуживает первой экранизации, Тимоти Лири уже год как находится в бегах – где-то в районе Афганистана, а Томпсон заканчивает свой культовый роман, который совсем-совсем скоро поглотит умы всех свободных граждан Америки. Смысл романа прост – некий доктор журналистики под псевдонимом Рауль Дюк уже отправляется в мекку американских наслаждений – Лас-Вегас, на чьи огни, как мотыльки, слетаются все искатели счастья и пресловутой «американской мечты». В пути Дюку, под маской которого, конечно же, прячется Хантер, составит компанию трёхсотфунтовый самоанский адвокат доктор Гонзо. И за этим образом мы, конечно же, различаем ухмыляющегося Оскара Акосту. Но доктора не были бы докторами, если бы не превратили свой автомобиль – Великую Красную Акулу – в шкатулку для особых, коллекционных лекарств – начиная от обыкновенного мескалина, заканчивая адреналиновыми железами, вырезанными из тела живого человека. И эта парочка, как кажется, нарушает все законы американского общества, показывая КАК МОЖНО В СТРАНЕ, ГДЕ НЕЛЬЗЯ.
