– Ребята, – сказала она, сидя на софе, и махнула рукой, приглашая их. – Чем я обязана радости видеть вас у себя?
– Нам нужно обсудить август до того, как он уйдет в печать, – сказал Берлин.
– Божечки, что я натворила в этот раз? – рассмеялась она. – Если вы насчет стоимости обложки, я настаиваю на увеличении. Я не думаю, что пятьдесят центов за номер – это слишком, а при нашем бюджете, тридцать пять – это…
– Дело не только в стоимости, – сказал Берлин. – Нас всерьез заботит кое-что еще…
– О, Ричард, ты вечно чем-то озабочен. Думаю, я вам уже доказала, что знаю, что делаю.
– Что ж, – сказал Берлин, – здесь можно поспорить.
– Извини? – она села ровно и опустила босые ноги на пол. – О чем ты говоришь? Ты знаешь показатели продаж.
– Да, но что если июль был просто счастливой случайностью? – сказал Димс.
– Так нам люди говорят, – сказал Дюпюи. – Что это просто счастливая случайность.
– Надо понимать, что людьми двигало любопытство, – продолжил объяснять Димс. – Они покупали журнал, чтобы увидеть, каким он стал под твоим началом.
– Но теперь, – сказал Дюпюи, – большой вопрос в том, сработает ли снова шоковый прием и в августе?
– Погодите, – Хелен встала на ноги, сжимая подушку руками так сильно, что швы были готовы лопнуть. – Рекламный доход возрос. Продажи возросли. Чего вы еще хотите, ребята?
– Мы получили очень неоднозначные отзывы от рекламщиков. Так что…
– Так что – что?
– Так что мы решили вернуть на августовскую обложку Шона Коннери.
– Что? Мы ведь уже согласовали… Вы не можете поместить на обложку мужчину, – Хелен верещала, сжав кулаки. – Просто не можете. Особенно теперь.
– Мы уже все решили, – сказал Берлин. – Мы больше не поместим на обложку женщину вроде той, что была у тебя в июле.
– Но таков план. Мы уже работаем над обложками к трем следующим номерам. Вам нужна девушка на обложке. Просто нужна.
– Извини, но июль был слишком рискованным для наших читателей.
– Они больше не ваши читатели. Они мои девушки, – она выпалила это с такой яростью, что разорвала подушку, и в воздух взметнулись перья. – Они мои девушки, – повторила она, отбрасывая остатки подушки, – и я знаю, что они хотят читать.
– На твоем месте, – сказал Берлин, – я бы успокоился и вернулся к работе.
Когда мужчины ушли, Хелен резко захлопнула дверь за ними, взметнув перья с пола.
– Поверить не могу, – сказала она, смахивая перышко с лица, – просто не могу поверить в такое. Я снова на первой клетке, – она уселась на софу и обхватила голову руками. – Мне надо заново доказывать свою компетентность.
Хелен едва пришла в себя, когда я собрала ее и отправила на встречу по связям с общественностью в другом конце города. В ее отсутствие я печатала записку Ричарду Берлину, когда регистраторша перевела мне звонок от Франческо Скавулло. Я подумала, он хочет обсудить с Хелен съемки на октябрьскую обложку, которая теперь подвисла в неопределенности.
– Добрый день, мистер Скавулло, – сказала я, продолжая печатать. – Боюсь, ее нет на месте, но я ожидаю ее возвращения минут через сорок пять. Сказать ей, чтобы перезвонила вам?
– Э, вообще-то, нет, – сказал он заговорщицким тоном, вполне обычным для него. – Я звонил поговорить с тобой. Как думаешь, сможешь заскочить ко мне в студию ближе к вечеру?
Я подумала, что у него готова верстка для октября, которую он хотел передать Хелен. И в любом случае мне не терпелось увидеть его студию. К тому же, я хотела спросить у него совета насчет курсов по фотографии.
– Я весь день на месте, – сказал он. – Можешь заходить в любое время. Адрес ты знаешь, верно?
Я отправилась в студию Скавулло в полчетвертого. Он жил и работал во внушительном четырехэтажном гараже на Восточной 58-й, с пестрой кирпичной кладкой и декоративным тимпаном над аркой входа. Когда он открыл мне дверь, я впервые увидела его без шляпы. Его темная грива была зачесана назад и лоснилась от тоника для волос.
– Я потом устрою тебе тур, – сказал он и провел меня в свою студию, занимавшую весь первый этаж. Все там от пола до потолка было белым, большой полукруглый эркер из пяти панелей выходил на Третью авеню. Повсюду стояли треноги, штативы и белые зонты, оставшиеся, вероятно, после фотосессии. Скавулло предложил мне чашку эспрессо и указал в сторону пары парусиновых «режиссерских» стульев, рядом с которыми подпирал стену рулон муслина.
– Что ж, ты наверно думаешь, зачем я хотел тебя видеть, а?
– Дайте угадаю. Октябрьская обложка?
– Даже не тепло. Я ищу помощника, Элис. Думаю, ты отлично подходишь для этой работы.
– Я?
– Да, ты. Я навел о тебе справки, и Кристофер Мак говорит, у тебя хороший глаз. Сказал, ты выручила его на съемке в Арсенале.
Первая моя мысль была о Хелен.
– Но я… У меня уже есть работа.
– Я знаю. Но я также знаю, что ты хочешь быть фотографом. И я видел, как ты заботишься о Хелен.
Я переплела руки на коленях, не зная, что сказать.
– Но должен тебе сказать, – продолжал он, – я предлагаю ужасную, неблагодарную должность. И не знаю, слышала ты или нет, но я капризный, как черт.
Он рассмеялся.
Я по-прежнему думала о Хелен, но любопытство побудило меня спросить о деталях.
– Так, э-э, что входит в обязанности вашего помощника?
– Все, – он вскинул руки, вращая темными глазами. – Все, кроме стирки моих штанов, – он снова рассмеялся. – По большей части ты это возненавидишь. Будешь мести полы, готовить еду, сидеть на телефоне. И смотреть за дверью, – он склонил голову набок, словно взял меня на мушку. – О, и эспрессо. Ты должна будешь следить, чтобы у меня всегда был эспрессо.
Я постаралась не дать понять, насколько непривлекательным мне показалось это предложение. В любом случае, я не собиралась бросать Хелен – во всяком случае, не ради такой работы.
– Кроме того, ты будешь согласовывать доставку гардероба, работу визажистов и парикмахеров. Бегать по поручениям, в фотолабораторию, – он снова сделал паузу, пытаясь поймать мой взгляд. – И, конечно, – сказал он, меняя тон, – будет еще кое-что, вроде предварительных совещаний с клиентами, установки света, снятия показаний и, само собой, ты будешь моим запасным фотографом.
Я – запасной фотограф Франческо Скавулло!
– О, и кроме прочего я тебе буду платить, – он обворожительно хмыкнул. – Как насчет восьмидесяти пяти долларов в неделю?
Я ушам своим не верила. Теперь его предложение показалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Деньги и реальный шанс заниматься фотографией…
Он улыбнулся, понимая, что захватил мое внимание.
