– Войди и закрой дверь, будь добра.
– Я что-то сделала не так? – спросила я, робко приближаясь к ней.
– Ну что ты, – улыбнулась она. – У меня для тебя особое поручение.
– О, особое поручение? – я просияла.
Она передумала и решила поручить мне фотосъемку. Я терпеливо ждала, пока она затягивалась сигаретой и выпускала дым в направлении люстры.
– Мне нужно, чтобы ты пошла и достала мне экземпляр журнала «Плейбой».
– Что?
Будто кто-то разом сбросил стопку книг с верхней полки. Все мое предвкушение рассыпалось в прах. Должно быть, это отразилось у меня на лице.
– Ну-ну, в чем проблема? – спросила Хелен, стряхивая пепел.
– Никакой проблемы.
Я вернулась на рабочее место, чувствуя себя не в своей тарелке. Из всех поручений, что я выполняла для Хелен (покупала носки для ее мужа, забирала парики из салона красоты, покупала ей бакалею и убирала за ее кошками) задание купить журнал «Плейбой» казалось самым несусветным.
Разве хорошая девушка будет смотреть «Плейбой»? Не говоря уж о том, чтобы покупать его.
Я взяла бумажный доллар из мелкой кассы и пошла на угол, к газетной палатке. Утро было мягкое, солнечное. На боковой витрине висели десятки газет на десятках языков, шелестя на легком ветру. Продавец, мужчина средних лет в тюрбане, стоял за раздвижным окошком, запятнанном пальцами. По обеим сторонам от него высились пачки сигарет, леденцы и жвачки. Бросив беглый взгляд, я заметила свежие номера «Эсквайра», «Нэшнл Джиогрэфик», «Мэд», «Главных событий», «Сатудэй-ивнинг-пост». Наверняка имелся и «Плейбой», только убранный подальше от глаз и рук любопытных подростков. Делать нечего, придется обратиться к продавцу.
– «Плейбой», пожалуйста, – сказала я, просовывая доллар в металлический лоток под окошком. – И, будьте добры, положите в пакет.
– Пакета нет, – сказал продавец и бросил в лоток сдачу.
Получив журнал, на обложке которого красовалась женщина с голой спиной, обернутая простыней, я скатала его в тугой цилиндр, чтобы ничего не было видно.
Я проскользнула в кабинет Хелен, отдала ей журнал и, уже дойдя до двери, услышала:
– И еще, Элис…
– Да? – я снова подошла к ее столу.
– Еще одно мизерное одолжение, – она увлеченно шелестела страницами. – Будь лапой и найди мне столько старых номеров, сколько сможешь.
– Старых номеров этого?
– Угу, – она достала ножницы из верхнего ящика и принялась вырезать из журнала полуголых женщин. – И чем раньше, тем лучше. Завтра – крайний срок. Дэвид не держит никаких старых журналов. Говорит, лишний хлам.
– Ну, пожалуй, я могла бы заглянуть в библиотеку и выяснить, нет ли…
– В библиотеку? – она ухмыльнулась и воздела руку с ножницами. – Киса моя, я не планирую возвращать их.
– О. Ясно.
Я вышла из ее кабинета и вернулась к себе за стол с таким ощущением, словно меня проверяют. Я думала обо всех поручениях, что выполняла для Хелен в любое время. Я делала для нее все, что могла, и она сама мне говорила, что я ее балую. Так оно и было. Я забирала за нее одежду из химчистки, не дожидаясь, пока она попросит, бегала к ней домой, заплатить домовладельцу, потому что сама она забыла. Носилась для нее за ланчами, которых она никогда не ела. А иногда и за ужинами. Приносила ей бессчетные чашки кофе и выскакивала под проливной дождь за сигаретами. Заметив, что она опять порвала чулки, я бежала в «Бергдорф» за новыми. Я заботилась, чтобы каждое утро на столе у нее лежали нужные газеты. Я следила, чтобы ей хватало карандашей, которые она ломала, выпуская пар, а потом убирала обломки с пола, чтобы она не споткнулась. Я ограждала ее от телефонных звонков и нежеланных посетителей. Выпроваживала людей из ее кабинета и поминутно следила за ее распорядком дня. Я делала все, чтобы ей не приходилось заботиться ни о чем, кроме своего журнала.
Но что до этих «Плейбоев» – я боялась, что не справлюсь. Мне ужасно не хотелось подвести ее, но я совершенно не представляла, где раздобыть старые номера. Она сказала, что они нужны ей немедленно, а значит, оформлять заказ в издательстве в Чикаго было некогда. В приемных у врачей всегда валялись старые журналы, но не такие. Хорошенько обдумав ситуацию, я поняла, что выручить меня может только один человек.
– Ты читаешь «Плейбой»? – спросила я Эрика даже раньше, чем нам принесли напитки.
Мы сидели бок о бок за барной стойкой «Русской чайной».
– Есть такое. Да, – он вопросительно взглянул на меня. – А что?
– Мне нужны старые номера.
– Стало быть, появился интерес? – он рассмеялся.
Это была наша первая встреча после того вечера, когда мы целовались, а с тех пор прошло больше двух недель. Я хотела проявить выдержку, чтобы он сам подошел ко мне, но мне были нужны эти журналы и, сказать по правде, я была только рада такому предлогу. Я то и дело поглядывала на его губы, вспоминая наши поцелуи, сладость его языка и как он доводил меня до исступления.
Бармен поставил напитки перед нами, и Эрик сразу проглотил оливку.
– И зачем это тебе понадобились мои номера «Плейбоя»?
– Для исследования.
– Кто бы сомневался. А что ты исследуешь?
Я ничего не сказала и отпила мартини, пропуская в горло ледяной джин и придумывая подходящее объяснение.
– Что ж, – сказал он, – если тебе нужно исследование, я с радостью приму в нем участие.
– Очень смешно. Так можешь ты мне дать старые номера?
– А что я получу за это? – он выгнул бровь с намеком, и я не устояла.
– Подожди, увидишь.
– О, правда? – он рассмеялся. – Давай, колись. Это просто такая уловка, чтобы напроситься ко мне в гости?
Я улыбнулась. Между нами множились двусмысленности. Мы смотрели друг на друга, он прижимался ногой к моему бедру, и у меня закипала кровь.
Мы едва пригубили напитки, но Эрик отсчитал пару банкнот и положил на стойку. Я скользнула за ним на заднее сиденье такси, и мы вышли перед зданием со швейцаром на Парк-авеню.
– Добрый вечер, мистер Мастерсон, – кивнул ему швейцар, пропуская нас в мраморный холл.
Апартаменты Эрика располагались на девятнадцатом этаже; воплощение моих фантазий о жизни в Нью-Йорке. Полная противоположность моему жилью. Я бы не удивилась, узнав, что месячная квартплата обходится Эрику в триста пятьдесят долларов. Все в его квартире было по последнему писку моды, с черно-белыми обоями от Орлы Кили и ворсистыми коврами. Картину дополняли софа с прямой спинкой и кресла «Барселона». Также имелись медные подсвечники, портсигары и настольные зажигалки. Все пепельницы были чистыми, нигде ни валяющейся газеты, ни недопитой кружки. Я подумала, что здесь не обходится без домработницы, которая каждое утро подбирает с пола его носки и туфли, моет посуду, стирает и прибирается.
