– Чем тебе не нравится моя квартира? – спрашиваю бесцветным голосом.
– Ну… – Ник проходит в центр студии, оглядывает надувной матрас на полу, полупустое помещение «гостиной» и кухонную зону; переводит взгляд на меня, – Это квартира для холостого мужика. А не для школьницы.
– Меня всё устраивает, – отзываюсь безучастно, даже не спрашиваю его, как он узнал мой адрес. С его способностями этот вопрос перестаёт быть актуальным… должно быть, вынудил консьержа внизу выдать всю информацию о жильцах этого дома, – Зачем ты пришёл, Ник?
– Ты пропала на перемене. Как и Сэм. Но тот уже нашёлся, а ты… где ты была? – блондин подходит ко мне и словно только сейчас замечает, во что я одета и как я выгляжу, – Мара? Что с тобой?
– Всё в порядке. Пожалуйста, иди домой, – протягиваю руку в сторону двери, однако на моё запястье неожиданно ложится ладонь парня.
– Эта татуировка… – Ник смотрит в мои глаза, не отпуская моей руки, – давно она у тебя появилась?
– Несколько лет назад. Набила в качестве протеста всему миру. Ещё вопросы? – поднимаю на него пустой взгляд.
Сейчас его подозрения мне безразличны. Я чиста. А мой дар скрыт благодаря Сэму. И даже если Ник поймёт, что я ведьма, он ничего не сможет мне сделать – потому что я не успела совершить то, за что он спокойно мог бы уничтожить меня прямо здесь.
– Что с твоими глазами? – отвлекаясь от рисунка на моем теле, спрашивает Ник.
– А что с ними? – нехотя переспрашиваю, желая высвободить конечность. Однако – кто бы мне позволил?
– Я думаю, ты знаешь, что с ними, – глядя на моё лицо, отвечает блондин.
Ну, да, знаю. Потому что пару секунд назад я поняла, кто предал меня. И острая, тянущая боль, стрельнувшая от груди вниз живота, заставила меня приложить неимоверные усилия, чтобы не завыть от отчаяния.
– Мара…
Вырываю руку из его хватки и закрываю ладонями лицо.
– Мара, скажи, что произошло…
Качаю головой и хочу лишь одного – чтобы он ушёл.
– Мара, я могу помочь тебе.
Боже, себе помоги! Не успеваю ответить ему что-то колкое – сама ещё не придумала что, – как оказываюсь в его руках, прижатая к тёплому телу. Сама не замечаю, как начинаю трястись. Нет, я не плачу. Моя боль теперь на ином уровне: её невозможно выплакать или высказать. Её возможно только приглушить. На время. А потом…
А что потом – я не знаю.
Уже не знаю.
– Всё хорошо… – шепчет блондин и гладит меня по голове.
Сама не понимаю – почему, но я начинаю жаться к нему ещё сильнее. От него идёт теплая энергия. А ещё – ощущение покоя. И света. Мне нужен этот покой, и этот свет тоже нужен... Мои руки сами по себе поднимаются и смыкаются за его шеей... Он подхватывает меня на руки и относит на постель. Укладывает. И осторожно ложится рядом. Ничего пошлого, просто – близость, необходимая для моего внутреннего спокойствия. Он уже лечил меня подобным образом. Он знает, что нужно моему телу, чтобы восстановиться.
Поэтому...
Когда мои руки оказываются на его груди, Ник не произносит ни звука. А когда моё тело прижимается к нему настолько, насколько это вообще возможно, он не отстраняется. Рядом с ним тепло. И уютно. Я хочу укутаться в этот уют. Его ладонь неожиданно появляется на моей спине и начинает медленно поглаживать. Он не знает, чего я хочу – да я и сама уже не знаю, чего хочу. Но помню о том, что всегда было для меня доступно: моё тело всё ещё способно испытывать потребность в чужой ласке, и, кажется, эта потребность – единственное, что у меня осталось. Мне нужна его ласка. Прижимаюсь губами к его шее, чувствую, как пульсирует венка под теплой кожей. Моё дыхание сбивается само по себе. Его – тоже. Странное чувство ожидания, неловкости и немножко – страха, поселяется в моей душе. Это всегда так? Все девушки испытывают подобное? Или так только с ним?.. То, что мы испытываем сейчас – настолько хрупко, что мы оба задерживаем дыхание, осторожно касаясь друг друга и не спеша продолжать то, что начато. Это удивительно, но я больше не ощущаю тяжести своего опыта в подобного рода делах; напротив, сейчас все – как в первый раз. Это останавливает меня. Ник – ученик Послушников. Он не должен… мараться об меня. Так ведь сказал Тот?.. Я не должна забирать у него возможность стать тем, кем он хочет стать… Ник словно чувствует мою перемену и тоже останавливается.
– В чём дело?.. – произносит тихо, и я чувствую на губах его дыхание.
Мне нечего ему ответить. Я хочу его, но я не хочу разрушать его жизнь. Я не хочу поступать, как Тот.
– Мара… – ладонь Ника спускается с моей спины, останавливаясь там, где её быть не должно… – Мара... – его рука плавно поглаживает обнаженную кожу… затем медленно прижимает меня к себе… ещё раз… и ещё…
Бог мой, он вообще понимает, что творит?! Стон вырывается из меня против моей воли… а его третье, чуть хриплое и уже совсем тихое «Мара», заставляет прогнуться от удовольствия, подставляя свою грудь для его губ.
Не знаю, понимал ли Ник, каким влиянием он обладал… Мягко и нежно он лишал меня возможности мыслить связно – всё, что я ощущала в тот момент, это удовольствие от его осторожных прикосновений и дрожь от собственного предвкушения… Почему он решил сделать это именно со мной? На этот вопрос у меня не было ответа. Но, почувствовав его внутри себя, я четко поняла – это должно было произойти... Такой наполненности я не чувствовала никогда в жизни. Наполненности физической и духовной. Ни один парень не дарил мне тех ощущений, что посетили меня в момент соединения наших тел... я даже не могла назвать это сексом. Это было нечто большее – то, чему нет слов. То, что должно остаться лишь между двумя. И когда всё было закончено, я поняла одну простую вещь…
Мне кажется, я бы смогла полюбить Ника Метельского…
Если бы Ник был простым парнем, а я была бы простой девушкой.
Но Ник был учеником в Послушники, и, кажется, я только что лишила его возможности закончить обучение. Почему он позволил мне сделать это? Неужели он не понимал, чем наша близость для него обернётся? Неужели его желание было настолько велико, что он решил сделать этот шаг, несмотря на опасность превратиться во второго Сэма?
Я не понимала его.
Зато очень хорошо понимала, что рыжий убьёт меня, как только узнает, – а он узнает. И непременно расскажет Нику, что я вовсе не невинная овечка с кучей проблем, которую блондин по какой-то причине решил облагодетельствовать своим вниманием. Он расскажет Нику, что я – ведьма.
И да здравствует древняя, как мир, история о Ромео и Джульетте.
Чёрт, а я так хотела обойтись без всех этих штампов…
Чтобы не ждать развязки всемирно известной печальной истории любви, а в нашем случае – печальной истории случайного перепихона (да, когда я нервничаю, становлюсь жутчайшей стервой), я решаюсь на последний рывок. Джульетта должна выжить. И до того, как рыжий тиран убьёт меня, или сам блондин убьёт, осознав, ради какого существа лишился своей невинности, я должна завершить то, что начато.
