– И еще кое-что.., – я сомкнула губы и понадеялась, что друзья поймут все правильно, выдохнула, и вытянула правую руку, зажмурив глаза.
– Афигеть! – медленно произнесла Уля и от восторга упала прямо на коленки к своему парню, – Держите меня семеро… Шучу-шучу, одного хватит! Зинка, ты что с Северским сделала, расколдовала что ли? Или мне больше не наливать, или где-то в мире апокалипсис!
– А, по-моему, все к этому и шло! – самоуверенно заявил Дима, как бы говоря, что он, мол, уже давно обо всем догадался.
– Да нет же, дослушайте сначала! – поспешила протестующе замахать я руками и рассказать, как я по дурости вляпалась в состояние невесты. Где-то приходилось прерываться, чтобы поддержать Ульяну в ее молчаливом заливании шока алкоголем, один раз я попросту зависла на слишком красивом Марате, который стоя в дальнем углу задымленного зала о чем-то серьезно болтал с Ромашко, и только ближе к концу рассказа я впала в какое-то околореальное состояние и по-настоящему осознала, что произошло. И Ульяна поддержала меня застывшей в глазах тревогой.
– Зинка, завтра же… во всех газетах… ты и сын Демидова, – она дотронулась до моей руки. Мы обе понимали, что наступал конец моему затворническому существованию. Я выбирала Северского и отдавала свое одиночество. Я приносила жертву, теряла себя, но обретала что-то новое, – Зиночка, – захныкала Ульяна, обнимая меня и пытаясь таким образом утешить, – Ты такая смелая, такая невероятная! Северский, – со слезами на глазах посмотрела она мне за спину, – Если ты ее сломаешь, я тебе никогда не прощу! Никогда!
Я повернула голову и встретилась глазами с парнем. Он не выпил ни капли, но его морозный взгляд блестел и переливался в дымной темноте. Он дурманил меня, и градус тяготения креп куда быстрее, чем мое опьянение от выпитого алкоголя. Я еще не привыкла думать о нем в таком ключе, я смущалась и робела, я боялась, что он растворится, как иллюзия, поэтому каждый раз искала его глазами, чтобы увериться в его реальности.
Кончики пальцев жгло, жар шел от сердца, которое стремительно разгоняло кровь. Если бы я была свечей, то уже давно бы расплавила саму себя и воском вылилась бы в нечто гибельное, но прекрасное.
Сегодня я абсолютно точно осознавала, что делаю.
И делала я это для него.
Пианино оказалось на удивление настроенным и приятно звучащим – звонким, мягким и отзывчивым. Звук расслаивался по пространству и не хуже алкоголя и табака порабощал людей – в зале стало тихо, все казались вялеными, полудремными и задумчивыми, все попали в невероятный плен звучащей мелодии.
Атмосфера интимного полумрака, выпитый крепкий напиток на голодный желудок, жаркие поцелуи в ночной прохладе – всё располагало меня к большому откровению, которое хоть и происходило среди многочисленных слушателей, предназначалось единственному человеку, к которому раз за разом возвращался мой взгляд.
И наверняка того, что он обо мне успел узнать, должно было хватить, чтобы понять степень откровенности – сегодня было мое первое, неповторимое, искреннее и идущее от самого сердца признание в любви. Звучащее без единого слова, проникающее в каждый, даже самый мрачный уголок и попадающее прямо в цель – в холодного до безобразия Марата, и, несомненно, единственного, кто мог меня по-настоящему согреть.
Я верила, что он понимал меня – уже почти добравшись до Ули я наткнулась на странного рода музыку в его плейлисте, и поняла насколько много он все-таки сделал для моего счастья. Он был моим знаком на пути к мечте и моей путеводной звездой, крепкой стеной, опорой, другом, а теперь и возлюбленным. И это не могло не волновать. Жизнь поделилась на до и после и зациклилась на одном человеке.
И я очень надеялась, что никто не разрушит невероятную сказку, героиней которой я оказалась.
Поэтому когда мой брат вошел в зал и, найдя меня глазами, направился в мою сторону, я напряглась и постаралась настроиться на то, чтобы быть сильной.
– Зин, – протянул он, прежде пройдя через Ульяну, чтобы поздравить ее. Взгляд Королева, прищуренный от напряжения, цепко за ним следил, но Миша не стал долго задерживаться возле парочки, – Успела стать звездой баров, сестренка? Или я чего-то не знаю? – пошутил он, намеренно игнорируя Северского, также приблизившегося ко мне.
– Как знать, Миш, – загадочно улыбнулась я и посмотрела на Марата. Брат тоже мимолетно на него глянул, но остался на удивление молчаливым по этому поводу, – А ты…?
– Не бойся, – устало улыбнулся он, – Не буду я тебя у друзей красть. Развлекайтесь. Заехал отдать вот это, – он протянул мне новый черный телефон, – Я вставил симку. Не хочу беспокоиться о тебе.
Я с благодарностью приняла подарок, успев за прошедшее время забыть, чтоб мой телефон уже было не вернуть к жизни.
– Спасибо, – прижала я гаджет к груди, а потом, не смотря на то, что Королев то и дело кидал на Мишу полные недоверия взгляды, предложила, – Останешься? Я буду рада.
Он мотнул головой.
– Нет, Зин, что-то мне подсказывает, что я буду слегка лишним, – он насмешливо стрельнул глазами по Диме, – И даже больше, – повернулся к Марату, а я напряглась. Но брат лишь сказал, – Поговорим? – и указал в сторону выхода.
Северский коротко кивнул и, бросив мне быстрый ободряющий взгляд, скрылся, оставив меня коротать время сцепляя и расцепляя замок пальцев, и гадая, о чем они так долго разговаривают.
Загадочность во взгляде вернувшегося парня ничуть меня не утешила, но, по крайней мере, за ним не следовал сердитый Миша с целью не дать нам провести еще хоть немного времени вместе.
– О чем он хотел поговорить? – настороженно поинтересовалась я, почти пританцовывая от волнения около невозмутимого парня.
– Боишься, что у него получиться нас разлучить? – вопросом на вопрос ответил Северский, развеселенный моим возбужденным состоянием.
– Ну, он же все-таки не на твоей стороне…
– Зато на твоей, – заметил он.
– И что же? Он вот так спустил нам все? Дал добро? – звучало неправдоподобно на фоне произошедших событий.
– Нет, конечно, за кого ты его принимаешь? – фыркнул Северский, но, заметив, как вытянулось мое лицо, коротко рассмеялся, – Он твой брат, Зина, – нагнулся ко мне, заставляя смутиться, – Так что условия поставил вполне себе очевидные.
– Условия? – переспросила я, завороженная темным пробирающим взглядом.
– Оберегать, защищать, заботиться. Любить, – просто, даже с ленцой ответил Северский, но подкрепил все это серьезностью во взгляде, так, чтобы я поверила, что это на самом деле была сделка, а условия, пусть и неписаные, будут соблюдаться в любом случае. Коснулся рукой моей щеки, погладил шею и прошептал на самое ухо, – И даже позволил мне тебя забрать, – от его слов и прикосновений тело наполнилось слишком большим количеством обжигающей энергии.
– Забрать? – снова переспросила я, не способная ни на что большее от переизбытка чувств.
