Он понимает, смотрит прямо, без сожаления и тени намека на раскаяние. Наблюдает за моей победой как всегда с удовлетворением и, по-видимому, тешится тем, что я все еще на его стороне. И, как и я, понимает, что нам нужен хотя бы один серьезный разговор для разъяснения ситуации.
Поэтому, едва соревнование заканчивается, он подходит, чтобы пригласить меня в кабинет. Меня и Татарского, который раздражает еще больше, чем всегда, своим непоколебимым неряшливым спокойствием. Он всем своим видом показывает, как его веселит моя беспомощность, и вовсю хозяйничает на территории, которая совсем недавно была для него под запретом.
Барин, как всегда, закуривает, дымом выедая свежий воздух, и никуда не торопится, переводя прищуренный взгляд с меня на моего оппонента, замерших в разных углах комнаты.
И я понимаю, что если он опуститься до того, чтобы заикнуться об уважении с моей стороны и последующем смирении, то я просто развернусь и уйду. Треклятый прохвост, подсевший на деньги, не сможет заставить меня его уважать. А неустойку по контракту я ему не поленюсь даже с лихвой компенсировать, чтобы оценил, насколько мне плевать.
– А чего ты хотел, Север? – пожимает плечами он, туша окурок, – Бизнес, есть бизнес. Ты все очень хорошо понимаешь, не сомневаюсь. Свои дерзкие взгляды держи при себе, я, знаешь, сколько их навидался по жизни? Дохрена, и пострашнее будут твоих. Уверен, что хочешь столкновения интересов? Северский, личное в кучу бизнеса не сваливают, можешь этим за пределами боев баловаться, а при мне забудь про характер.
– Тошно мне, Барин. И от тебя и от него.
– Думаешь, мне не плевать? Я без тебя вянуть не стану – замену найти дочерта легко. А ты со своим характером загниешь.
– Лучше гнить, чем так.
– Нихрена, – усмехнулся он, – Думаешь, я не знаю, что с вопросом доверия у тебя ко мне также глухо, как в пещере? Что, думал я проникнусь твоими жаркими порывами решить дело самому, и захлебнусь пущенной в меня пылью? Не так сложно было докопаться до истины.
Татарский с интересом следил за разговором, понимая, что ему предвидится счастливый случай найти броню в моем существовании.
Я тоже напрягся, смутно догадываясь о русле, в которое меня направлял Барин своими намеками. Когда на стол перед моим носом упала памятная фотография, я убедился в правильности моих догадок.
– Скажи мне, кто твой брат, а про отца я и сам догадаюсь, – склонил Барин голову и посмотрел туда же, куда и я, – позади серьезного Демидова со старшим сынов виднелся край фотографии, на которой можно было различить изображение человека, который походил на меня, как две капли воды, – Вот как ты додумался, чем тебя собираются шантажировать, – закивал он, – Черт побери, я даже не догадывался, что работаю с сыном Демидова!
Татарский, не ожидавший такого поворота, взволнованно нагнулся ближе, смиряя меня взглядом.
– А ведь похожи, – донеслось от него, и он присвистнул, – Батюшки, Север, что же ты раньше мне не рассказал, я бы тебя, может, даже больше боялся, – изогнул он бровь.
– Заткнись, – отрезал я и посмотрел в глаза Барину, – И что?
– А то, что угроза была вовсе не в тех, кто нас подсиживал, а в тебе. Ты как мина – один звонок от кое-кого, и взорвался бы. А голова бы моя полетела. Что-то перспектива проглядывается херовенькая. Потому что ты лучше меня знаешь, что твой отец кукловод – ничего не происходит без его ведома. Ты думаешь, я не понимаю, что ты у него на ниточке? Иначе бы, почему он позволял тебе здесь прохлаждаться, вместо того, чтобы на него работать? Тут дело вот в чем – когда он найдет, чем тебя привязать к себе, он вступит в игру. Думаешь, я от этого ничего не потеряю? Черта с два, Северский, как бы ни так! – как всегда разошелся Барин гневом и стал нервно зажигать очередную сигарету, – И те, кто действовали за Дюпона, точно прозондировали твои действия и подвели нас к этой ситуации. Думаешь, я не в курсе, что Соколовский спит и видит, как бы тебя к рукам прибрать? Его методы, что тут скажешь.
Я раздраженно повел плечами – Барин точно расставил все точки, разложил по полочкам суть, и поставил вопрос ребром – Сокол играл со всеми нами, как с пешками, имея в рукаве шикарный козырь. Оставалось только гадать сломаюсь ли я под тем, что таилось за вторым дном этого козыря?
– Он разыграл все так, чтобы потянуть время. Пока я гонялся за его пешками, он, вероятно, готовил какую-то ловушку, – пришлось пойти мне на контакт, понимая, что сейчас важнее вместе придумать, как разобраться с полностью проигрышной партией.
– А я же говорил, – усмехнулся, как ни в чем не бывало спокойный Татарский, – Он такой на тебя зуб точил, что без кровопролития, ну никак, – довольно улыбнулся парень, предвкушая мое фиаско.
– Татарский.., – прорычал я, но меня остановил гневный окрик Барина.
– Север! – оперся он руками на стол, сверля меня взглядом, – Тебе обрисовать задницу вселенной? Нас с тобой обвели вокруг пальца, заставив отвлечься на Дюпона, потом обыграли все так, что этот, – он кивнул на безмятежного парня, – Оказался в моих руках. Предполагается, что пройдет немного времени, и ты встанешь на сторону Сокола. Вот так бартер, не находишь? И что же нам с этим делать?
– Слать его к чертовой матери, – с тенью усталости проговорил я, начиная понимать опасность фигуры Соколовского.
– Во-первых, я дохрена уверен, что он достаточно близок с твоим отцом, а значит, имеет силу растоптать нас, как дерьмо под ногами.
– Хотел бы, сделал бы уже.
– Точно. Значит, хочет красиво все обыграть, падла, чтобы по-умному нас, сволочь лисья! – загромыхал Барин, кидая третий окурок на пол.
– Какая красивая многоходовочка, не находите? – ухмылялся Татарский, вызывая отчаянное желание выместить на нем всю злость, – Что-то мне подсказывает, что скоро святое местечко освободиться. Вот я заживу! – он довольно вытянул губы. Я не вытерепел и быстро подошел к нему, чтобы впечатать в стену.
– Сука, ты у меня первый все потеряешь, – пообещал я, глядя в надменное лицо. Чертова клубника разъедала мне нос.
– Что тут у нас? Злой Северский, который даже не догадывается о грядущей печальке.
– О чем ты?
– А сам подумай. Что ты боишься потерять больше всего? Почему Соколовский медлит, точно зная, что в итоге все будет так, как он захочет? Север, ты дурак, если до сих пор не понял.
– О чем это он? – заинтересовался Барин, пытаясь понять по моему лицу, догадался ли я о том, что имел в виду Татарский.
– Понятия не имею, что несет этот придурок, – холодно процедил я, отпуская не сопротивляющегося парня. Но где-то на уровне интуиции я уже понимал. Подсознательно уже начал испытывать страх.
Однако нежелание принимать действительность заставило задвинуть правду в самые глубины.
– Северский, если ты уйдешь к Соколовскому, ты должен понимать, – как никогда серьезно, с долей разочарованности протянул Барин, – Не вернешься.
