Северский с удивлением слушал мою речь, его лицо с каждым моим словом становилось всё мрачнее, словно на чистое небо медленно наплывали грозовые тучи. На миг мне стало совестно, я даже сделала движение рукой, чтобы схватить его ладонь, а потом извиниться, но удержалась и вместо этого переставила пустой стакан с одной части стола на другую.
Я ждала чего угодно, но точно не того, что парень рывком поднимется, схватит меня за руку и буквально силой выволочет на улицу мимо удивленного китайца, едва успевшего отскочить с нашего пути, и заставит остановиться на крыльце, повернув лицом к себе.
– Я уже говорил, что совсем не герой, и не собираюсь извиняться за те части жизни, которые тебе не нравятся. Хочешь меня оттолкнуть? Не сработает. Говоришь, что не доверяешь? Но ты пошла за мной сегодня, даже не зная наверняка, что я хочу тебе показать, позволила слушать свою игру и ни разу по-настоящему не разозлилась на каждый из неприятных моментов, связанных со мной. Думаешь, я и правда поверю, что ты можешь считать себя одной из тех девушек, которые продают себя за мечту? Да, я помогаю тебе, да хочу, чтобы ты поехала ко мне, да ты мне нравишься, но никого другого я бы не стал везти к себе домой, а тем более не для того, чтобы уложить к себе в постель. Думаю, тебе и правда стоит начинать бояться, потому что я больше не стану ничего таить.
Он сказал всё это резко и отрывисто, как будто рвал бумагу, а потом сминал ее в шарики, каждый из которых прилетал мне прямо в распахнутые глаза. Каждая частица моего разволновавшегося тела паниковала и металась из стороны в сторону, замыкая дрожь на руках, на пальцах, которые то соединялись, то разъединялись, с завидным постоянством меняя полюса магнитов. Северский еще пару секунд посмотрел на меня, а потом протянул руку и притянул к себе, вынуждая уткнуться лицом ему грудь и впервые застыть настолько близко к нему, чувствуя на спине его руки и задыхаясь от новизны ощущений.
Скрип шин, раздавшийся совсем рядом, заставил меня оторваться от парня и посмотреть на приехавшего, который быстро заглушил двигатель и вышел из машины, направляясь в нашу сторону.
– Зина! – с тревогой в глазах подошел ко мне брат и взял меня за плечи, заглядывая в лицо, – Что случилось? Он тебя обидел? Почему ты плачешь?
Я с удивлением обнаружила, что по моим щекам проложили путь две тонкие дорожки, которые наверняка предательски блестели в свете фонарей. Я быстро вытерла их ладошками и смущенно глянула на Мишу, который со злостью смотрел на Северского.
– Кажется, я сама себя обидела. Прости, Миш, не нужно было тебе звонить, просто я так устала от всего этого, от того, что мы в ссоре и от… неважно. Просто поверь, что Марат не причем.
Лицо Северского ничего не выражало, скрытое полумраком улицы, но мне показалось, что он обвиняющее прищурился, когда понял, что я и вправду настолько испугалась его, что даже предпочла позвонить брату, отношения с которым видали и лучшие времена. Теперь мне было ясно, что я просто струсила, оказалась той самой улиткой, которая прячется, едва на горизонте мелькнет малейшая опасность. Сбегать всегда проще, чем бороться с собственными чувствами, а жалеть себя после этого и того приятнее. Но почему-то мне больше не хотелось уходить от Марата, а тем более возвращаться домой. Хотя брат, который приехал ко мне, бросив все свои дела, только потому, что я попросила, даже несмотря на то, что мы недавно сильно поругались, заставил меня вспомнить, что я всего лишь глупая девчонка, которая все время пытается спрятаться от тех, кто по-настоящему о ней заботится.
– Зина, ты не должна с ним общаться, я же тебя предупреждал! – Миша сделал движение рукой и притянул меня ближе, как будто пытаясь защитить от неподвижно замершего оппонента, источавшего угрозу одним своим видом.
– А ты уверен, что способен ее защитить лучше меня? – насмешливо поинтересовался Северский.
– Защищать ее нужно только от тебя.
– Может быть, ты и прав. Но кто дал тебе право решать за нее?
– Я ее брат, и она сама меня позвала, – Миша потянул меня в сторону машины, – Поехали домой, ты же этого хотела, правда? – он настороженно посмотрел на мою фигуру, замурованную в кокон ситуации, которую я невольно создала собственными руками. Я же не отрывала глаз от Марата, который сделал шаг в мою сторону и протянул руку. Где-то между нами протянулась ниточка доверия, которую я сейчас могла запросто порвать или укрепить. Где-то на небе смеялись те, кто точно знал правильное решение, и точно знал, что ошибись я или нет, но выбор не принесет мне успокоения в любом случае. Голос разума и голос сердца боролись; никогда прежде мне с таким трудом давалось трезво мыслить и осознавать цену совершенной ошибки.
Звонки телефонов раздались одновременно, словно сговорившись, они настойчиво требовали, чтобы мы перестали делать вид, что способны решать и делать выбор самостоятельно, игнорируя планы судьбы.
Миша ответил первым, и пока он говорил, его лицо менялось, становилось серьезным и задумчивым, а глаза нашли мои – по его взгляду я поняла, что случилось что-то важное, и сразу насторожилась. Северский пару секунд слушал мелодию своего мобильника глядя на меня, а потом опустил свою руку, чтобы взять телефон. Он отвернулся и отошел, до меня долетали лишь отрывистые клочки его ответов – резких и настойчивых.
– Родители приехали, – подошел ко мне брат. Я повернулась к нему и заглянула в глубь глаз, которые смотрели виновато и устало.
– Ты им нажаловался на меня?
– Прости. Я подумал, что они смогут тебя образумить, – он протянул руку и положил мне на плечо. Я скинула ее и оглянулась на стоящего неподалеку Марата, который всё еще разговаривал по телефону. Наверняка он был куда как смелее меня, наверняка смог бы бороться и отстаивать свое мнение и смело смотреть в глаза своим противникам. А я могла лишь сожалеть и снова уступать тем, кто знает лучше. Он, словно почувствовав мой взгляд, поднял на меня глаза, без всякого выражения перевел их на Мишу, а потом понимающе дернул головой – я не взяла его протянутую руку, и этот парень подумал, что теперь я уходила прочь, не желая следовать за ним.
Он отвернулся, а я вздохнула и направилась к машине брата. Не знаю, какую цель преследовали мои родители и от чего хотели меня оградить, но я не собиралась сдаваться просто так. Не в этот раз.
15
Не могу сказать, когда мир замкнулся на чужих руках, но совершенно точно был уверен, что мне больше не хочется их отпускать. Слова, сказанные Зине про вселенную, не шли из желания пофлиртовать или даже заставить ее улыбаться, это говорило сердце, которое, как оказалось, до момента, когда в мою жизнь ворвалась эта девушка, просто спало, погребенное под толстым слоем снега. Сколько себя помню, не было еще такого, чтобы что-то кроме оружия могло заставить меня забыть о времени, перестать волноваться, или равнодушно реагировать на происходящие в жизни события. Оставалось только набраться терпения и медленно, чтобы не спугнуть ее, стать ближе, добиться расположения и заставить улыбаться.
Мне было уже неважно с кем она уйдет после сегодняшнего вечера, я бы не стал сдаваться из-за такой глупости, но всё же очень хотел, чтобы она протянула руку и вложила ее в мою распахнутую ладонь, выдавая тем самым кредит доверия, который существовал внутри нее в лимитированной серии.
