Когда мы остановились около театра, где я работала, я удивленно повернулась к Северскому, но тот лишь мотнул головой и вышел из машины, а мне пришлось пойти следом.
Мы вошли в соседнюю с «Орфеем» дверь. Она была такой же невзрачной и непритязательной, как будто тоже пропиталась старым духом здания, атмосферой обветшания и затхлости, и могла вести разве что в мрачные туннели с минимумом света и максимумом крыс. Но, как оказалось, за дверью прятались лесенки, ведущие в подвал, – крутые и опасно съедаемые мраком подземелья.
Я схватилась рукой за стену, вжавшись спиной в закрывшуюся позади дверь, и прикрыла глаза, стараясь побороть головокружение. Марат уже спустился на несколько ступенек вниз, но быстро вернулся, когда понял, что я не двигаюсь следом.
– Что случилось? – поднялся он на верхнюю площадку и тревожно коснулся меня рукой, – Тебе плохо?
– Высоко, – тусклым голосом ответила я, отворачиваясь от крутого спуска.
– Шутишь? Это же просто ступеньки, – недоверчиво смерил меня взглядом парень.
– Здесь даже нет перил.
– Не смешно, Шелест.
– Я похожа на клоуна? Я с детства высоты боюсь. Никогда не понимала, как можно спокойно залезть на колесо обозрения или на смотровую площадку. Мне страшно даже со второго этажа вниз смотреть. И вообще, Северский, что это за злачное место ты выбрал? Если девушку может не напугать сомнительно привлекательный район и плачевное состояние старого здания, то подвальное помещение уж точно должно насторожить.
– Ты не поверишь, сколько девушек готовы и не в такое место последовать за мной. Давай, держись за меня и иди следом – если и упадешь, то на меня.
Я оперлась одной рукой на стену, а другую положила Северскому на локоть.
– Только помедленнее, прошу тебя.
– Очень двусмысленно.
– Ха-ха. Ромашко на тебя плохо влияет.
– На меня плохо влияет интимный полумрак и рука девушки на моем теле, с которой мы находимся наедине в подвале.
– Как романтично.
– Не боишься?
– Навернуться с лестницы страшнее.
– Приятно оказаться менее опасной альтернативой. Я, конечно, ничего не имею против походить за ручку, но мы уже спустились.
Я с удивлением обнаружила, что мы, в самом деле, стояли внизу лестницы, а впереди тянулся длинный коридор. Я разжала судорожно вцепившиеся в локоть Марата пальцы и смущенно отошла в сторону.
– Спасибо.
– Идем.
За следующей дверью нас ждал не мрачный подвал и точно не логово тронутого маньяка, который запирал в нем девушек и изводил до смерти, – стильное, пропитанное деревом, блестящим металлом и порохом помещение было окутано атмосферой опасной брутальности. Впечатление подпитывалось далеко не игрушечным оружием, видневшимся на столах, и сосредоточенными мужчинами, стоявшими за стеклянной ширмой в наушниках, прицеливающимися в мишени напротив.
Ну допустим, что это стрелковый клуб, по случайности расположенный в подвале «Орфея», я поняла. Об этом говорил ассортимент специфических услуг и наглядная картинка, которую трудно было проигнорировать.
Но что мы забыли здесь с Северским, который вел меня дальше, к еще одной, расположенной в дальнем углу, двери, я не понимала.
– В чем дело? – спросил Марат, заметив мое замешательство.
– Как-то забыла упомянуть, что я пацифист. А вообще, чтобы заставить меня выслушать тебя, нет необходимости впечатлять антуражем, достаточно просто хмуро посмотреть, ты же это умеешь.
– Я начинаю думать, что ты обходишь стороной новых людей, потому что знаешь, что обязательно начнешь их вот так подкалывать, а шутку поймет не каждый.
– Ты просто плохо на меня влияешь.
– Это был комплимент?
– Нет, не он.
– Пусть так. Заходи, пианистка, – с легкой улыбкой открыл передо мной дверь парень, – Обещаю не приставлять к твоему виску оружие. По крайней мере сегодня.
Я уколола его взглядом и молча вошла в другой зал, еще более претенциозный и впечатляющий, но проигрывающий первому по размерам. Кожа, дерево, мини-бар, воздух, пропитанный металлом и порохом, – порох, пропитанный деньгами, или деньги пропитанные порохом – контролируемая опасность для тех, кто любит риск связанный с оружием.
– Я решил, что справедливо будет отплатить тебе за откровенность, – ты позволила мне послушать, как ты владеешь звуками, я позволю тебе увидеть, что ни расстояние, ни размер не являются для меня преградой на пути к достижению цели.
Я смотрела. Как он сосредоточенно и ловко достал оружие, ушел за стеклянное ограждение, отрезав меня от себя стеной тишины, надел наушники и очки, включил мишени.
Холодный и опасный, как острозаточенное лезвие, точный и быстрый хищник, безжалостный и бессердечный.
Красивый и мрачный парень, который точно не делал ничего просто так и явно хотел меня напугать, оттолкнуть от себя, заставить поверить в то, что Зине Шелест опасно иметь дело с человеком, которого она едва знает, в руках которого оружие перестает быть бессмысленной бутафорией, что лучше убежать и спрятаться, подписавшись под словами брата и сдавшись на их милость.
Пуля поражает цель – сердце пропускает удар.
Но что делать, если пуля уже давно поразила сердце, холодный металл застыл где-то в центре главной мышцы, действуя, как антидот к опасности, исходящей от точно разящего и превращающего ни во что мишени на его пути парня? Когда мишень уже перестает быть жертвой, а пуля раз за разом влетает в ее центр, потому что она сама того отчаянно желает?
Восхитительная близость к суровой красоте точно выверенных выстрелов заставила меня подойти еще ближе, чтобы почти приникнуть к барьеру, разделяющему нас друг от друга. Где-то наверху, в темном зале, в ожидании молчал рояль, на котором я когда-то точно так же поражала своими ударами по клавишам Северского. Далекие друг от друга сферы неожиданно оказались точками соприкосновения людей, которые даже близко не должны были оказаться рядом, и так бы и поражали каждый свои мишени в нескольких метрах друг от друга, если бы не цепочка подозрительных совпадений, заставляющая их раз за разом сходиться.
Но так ли случайны совпадения, повторяющиеся с завидной регулярностью?
Когда Северский вышел, я умудрилась не выдать своих напряженных раздумий с центростремительной силой вертящихся около его персоны, и с искренним восхищением несколько раз хлопнула в ладоши.
– Северский, ты крут!
– Это точно комплимент, – самодовольно усмехнулся он, вставая рядом.
– Да, это он. Это место ведь особенное, не такое, как за той дверью? – махнула я в сторону первого зала.
– Только тем, что здесь гораздо меньше посетителей.
– У которых гораздо больше денег? – догадалась я.
