Она слезла с кровати и поняла, что ноги её как-то не очень держат. Села на стул, и тот проскакал мимо ошарашенного Волка в горницу.
– Катюша, на кого ты похожа! Ай, милая, сарафан синий, с жемчугом, лента с жемчужными колтами, башмачки, вышивка серебром. – послышался голос Жаруси.
Катерина с удовольствием поела, доползла до бани, была поймана Жарусей и опять переодета, на сей раз в сиреневый наряд, и наконец, выбравшись из Дуба, присела на корень, галантно изогнувшийся, чтобы ей было удобнее, и обнаружила рядом возникшего из вечернего сумрака Степана.
– Привет! Я почему-то тебя за столом не видела. – Катерина не умела долго сердиться, да и особенно не за что было. Если не понимает тебя человек, что же тут сделаешь?
– Я не хотел есть. Как ты?
– Да вроде ничего себе. Ноги только очень болят. Находилась на полгода вперед.
– Хочешь, я тебе дубовой родниковой воды принесу? Мне после занятий с Волком очень помогает.
– Давай, а то я пока на стуле перемещаюсь, но боюсь, что Кот или Волк скоро догадаются почему.
Степан исчез в Дубе. А Катерина услышала за спиной шорох и испуганно застыла. Видимо, прошлая ночь бесследно не прошла. Она так внушила себе, что оборачиваться нельзя, что буквально заставила себя повернуться и уткнулась носом в бурую шерсть.
– Почему ты не сказала, что ходить больно? – Волк был печален.
– Ты и так переживаешь. Волчок, не надо, пожалуйста. Я бы никогда себе не простила, если бы хоть не попыталась. А потом оказалось, что мне гораздо легче, чем я думала. Во-первых, я могла вернуться к воротам в любой момент, а во-вторых, я вспомнила, как нужно защититься. Так что все было не так уж трудно. Ты же тоже пошел бы…
– Пошел бы, конечно, – вздохнул рядом Волк. – Степан! Ну, выходи уже, сколько можно с чашей стоять. И подслушивать нехорошо.
– Да я того… Я же не специально. Я воду нес, а вы тут.
– Принес? – язвительно уточнил Бурый. – Отдай и иди себе.
Степан потоптался ещё, подождал, пока Катерина допила, забрал чашу и ушел.
– Я тебя не поблагодарил до сих пор. – Волк понурил огромную голову так, что нос почти касался земли. – Спасибо тебе! Ты меня опять спасаешь.
– Ага, давай теперь считать будем. Кто кого спасал и сколько раз. – вздохнула смущенная Катерина.
– Как же ты прошла?
Катерина вдруг поняла, что не то что рассказывать не хочет про вчерашнюю ночь, а даже вспоминать подробности боится.
– Честно? Очень страшно было. Только Кота не ругай. Он предупреждал и отговаривал. И Жаруся тоже. – она поняла, что сейчас заплачет, и преувеличенно бодро попросила, – Волк, можно в Дуб на тебе? Вода замечательная, конечно, но ноги еще болят.
Волк тут же засуетился, Катерина перебралась на широченную бурую спину, и с комфортом въехала в свою светлицу.
Глава 18. Волкова царевна
Пару дней они отдыхали, Кот вместе со Степаном отправился на рыбалку и оба потом дружно жаловались на Гуслика, который спросоня пришлёпав пообщаться, разогнал им всю рыбу. Сивка ускакал кого-то проведать, Волк старался от Катерины далеко не отходить, на всякий случай, а Жаруся беззаботно чистила перья и упражнялась, выдумывая Катерине новые наряды. На третий день, утром за завтраком, в окошко горницы стукнул дубовый сучок. Дубок взял на себя обязанности караульного, и теперь стучал и скреб лапкой по стеклу. Волк скривился, Кот заткнул уши лапами.
– Прекрати, звук просто ушераздирающий! Что там такое?
Дубок не говорил, поэтому, просто написал на стекле лапкой слово «Письмо».
– А, письмо кто-то прислал. Сейчас выйду. – Баюн вышел из дуба, и очень скоро вернулся, с озадаченным выражением на морде. – Это тебе. – он положил письмо перед Волком.
Степан принялся раздумывать, как именно Волк будет лапой письмо открывать, а, может зубами? Тоже неудобно… Но Волк не торопился прикасаться к бумажному сверточку, а сидел, потрясенно на него уставясь. Потом понюхал, и резко подпрыгнув, поднялся с пола уже человеком, взял письмо и ни на кого не смотря, ушел к себе в комнату и закрыл дверь.
– Эээ, а что это было? Или лучше не спрашивать? – тихонько спросила у Жаруси Катерина.
– Катюш, полетать не хочешь? – вместо ответа громко спросила Жар-Птица, подмигнув Катерине правым глазом.
– Конечно, хочу, что ты спрашиваешь. – так же громко ответила Катя, и, поблагодарив Кота и скатерть-самобранку за завтрак, вышла с Жарусей из дуба.
Они действительно взлетели и были уже высоко над дубом, когда Жаруся, наконец, ответила Катерине на её вопрос.
– Это письмо от царевны. Волковой.
– Какой Волковой? – не поняла Катя.
– Ой, ну что ты, в самом деле! Помнишь: В темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит?
– Да, помню, конечно!
– Вот, эта царевна и пишет. Она его когда-то выручила. То ли из ямы, то ли из капкана, не знаю точно, короче говоря, Волк ей поклялся служить. Вот и служил. Тебя не удивляет сказка про Волка? Он там и меня крадет, и коня, и девицу. Вот эту самую царевну, кстати.
– Как крадет? Он же ей служил? – Катерине эта сказка никогда не нравилась. Не понимала она происходящего в той истории, особенно после того, как этого самого Волка узнала.
– Да очень просто. Вот послушай как было: Жила-была царевна Елена Прекрасная. Нет, между нами девочками, действительно красивая, только одевалась… Ммм… Аляповато, но, это так, к слову. И задумал её батюшка выдать её замуж за царя одного. Царь как царь, богатый, могучий, но уж очень не красивый. Урод, прямо скажем, рядом с Еленой-то. Не, может кому-то и хорош, а её очень не по нраву пришелся. А нрав у Елены такой… Сложный. И было у Елены Прекрасной зеркальце, вот как у нашего Кота. И давай в это зеркальце царевна смотреть, и царевичей и королевичей разглядывать. Да всё не такие, как хочется, а вот как нашла по нраву, так и сложности начались. Понравился ей царевич Иван. Всем хорош, и красив, и рост, и удаль молодецкая, да вот беда, он младший, третий царевич-то. Ещё Дмитрий и Василий имеются, старшие. Короче говоря, не наследник ни разу. Если бы первым сыном был, то все просто. Елена отца бы уговорила. А тут какой-то третий царевич, и шансов у неё на благополучное получение отцова разрешения не было. Но, Елена же с характером. Ей так её жених не нравился, что она решила, что все равно сбежит и за Ивана замуж выйдет, а там уж батюшке деваться некуда будет. Сбежать было сложно, батюшка-то у неё не дурак, видел, что царевна не в настроении воли его подчинится, и держал её, ну, не в темнице, конечно, но под надзором в девичьем тереме. Выпускал по саду прогуляться с мамками и няньками, чтоб воздухом дышала и садом любовалась. Но, у царевны же Волк был, в услужении. Сам, между прочим, напросился. Вполне достаточно было спасибо за спасение сказать. Нет, понесло его. Так что Волк бы её вывез и из сада, и из терема, да и из темницы, тоже бы достал, если бы надо было. Но! Не принято у нас как-то валиться на голову незнакомому царевичу с предложением жениться. Иван бы такого не понял, папенька бы его не понял, её папенька бы совсем не понял бы. В общем, не вариант. Надо было, чтобы Иван сам её захотел достать, но, не показываясь на глаза её папеньке. Как меня наш Волк уговаривал! Ты бы слышала! Я долго не соглашалась, клетки не переношу, да и смешно это, ну какая клетка может меня удержать! Сивка опять же. Разрешить запихать себя в конюшню Кусмана, это знаешь ли жертва… Волк его месяц умолял. Короче говоря, уговорил. Пришлось мне сидеть в дурацкой клетке и ждать этого растяпу Ивана, который пытался провалить всё, что только мог. Клетку прихватил, уздечку свистнул. Фу, намаялся с ним Волк! А потом Волк сам выкрал царевну Елену, причем при свидетелях, чтобы Ивана, если что, нельзя было обвинить. Кусмана он обманул жестоко, это да. Но, опять же, идея была Елены. Кусман к ней сватался много раз, и так ей надоел, что она напоследок решила посмеяться над ним. Впрочем, кроме Кусмана и царя Авдея, у которого Иван меня выкрал, все оказались в выигрыше. Иван – с царевной, и в полной уверенности, что это он её полюбил и добыл. Ага, сейчас! Как же! Папенька Елены с приличным зятем, растяпой, конечно, но папеньку-то не посветили в подробности, он до сих пор уверен, что Иван в жестокой схватке отбил его дочь у кровожадного волка. Будто у Ивана могли быть какие-то шансы! Смешно, право же! Папенька Ивана с невесткой-царевной, у которой свое царство имеется. А вот Волк в эту картину никак не вписывался. Иван был уверен, что Волк ему помогал за сожранного коня. Простачок. И что Волк никакого отношения к Елене не имеет, и увидел её только тогда, когда выкрадывал из сада под визг мамок, нянек и остальных присутствующих. Папенька Елены уверен, что Волк коварный похититель. Кусман, о, Кусман, прямо скажем, Волка очень сильно не любит, и тоже не в курсе, что идея-то была Елены. Короче, Волк Елене стал не нужен и даже опасен. А вдруг кто-то догадается? А вдруг сам Волк проговорится? А потом, он же у нас на манер благородного рыцаря. Служить, так служить. Он долго не мог понять, что она его гонит. Потом не мог сообразить, чем он провинился и что сделал не так, а под конец, чуть не помер с тоски. Беда с этими… Рыцарями. Особенно с благородными. И вот теперь эта самая змея подколодная Елена Прекрасная, посылает ему письмо. Немудрено, что он так взвился. Я вот порадовалась, когда узнала, как именно ты его позвала в зоопарке, что назвала своим, для него это очень важно. Ему надо быть чьим-то. И чьим-то другом. И кого-то защищать и опекать и спасать. Так что Катюша, полетели-ка в Дуб и посмотрим, что там такое происходит. И раз уж ты в курсе настоящих событий, а не той версии, которую везде печатают, смотри, чтобы нашего Волчка опять змея подколодная Елена не заморочила!
