— Так, Баюн, сворачивай коврики и подушки, давай этого красавца в Дуб забирать и там с ним разбираться! — Волку пещера не нравилась категорически, и особенно запах!
— А кошмары? — Cтепан к этому относился серьезно.
— Наши с этим справятся. — Волк был категоричен. — Бажена повезем на Сивке. Ты придержишь. Катя поедет на мне с Баюном, а Жаруся проконтролирует, чтобы ты придержал, а не так как в прошлый раз на тренировке!
Степан сник и побежал за Баюном, чтобы Волку лишний раз под лапы не попадаться, а то ещё работу придумает. Или выговор.
— Так вы оба едете на мне и чтоб спали оба! Ночка у вас веселая будет! Так что надо отдохнуть!
Кот в кои-то веки не возражал. Катерина как вспомнила, с чем ей надо будет иметь дело, сразу согласилась, что отдохнуть надо! Но ничего у неё не вышло. Она послушно закрыла глаза, но даже уютное сонное сопение Баюна прямо за её левым ухом, не могло её угомонить.
— Да уж! Наши с этим справятся! Легко сказать! А как? Вот чую, что Степанова колыбельная не поможет. Не те кошмары. Там был страх, а тут боль и отчаяние и такое… Застарелое. И безнадежность. Это Степан ершился, не соображая, чем ему грозят его игры и сны. А этот-то понимал, что некуда ему идти больше и деваться некуда, да и незачем. — думала Катерина, вспоминая сон, в котором Бажен пытался выбраться из болота, да под мерзким мокрым снегом! Она сама ощутила и холод и вязкое месиво под ногами, даже сидя на мягкой бархатной кошачьей подушке!
— А ну как мы не справимся! И не сумеем отогнать эти кошмары! — Катерина невольно поджала ноги, и тут же услышала:
— Если ты уж настолько не спишь, что в комок от ужаса сжимаешься, давай рассказывай, что тебя так тревожит! — Волк отлично её изучил, а кроме того переживал за неё гораздо больше, чем за себя!
— У него кошмары жуткие! А я даже не представляю, как их прогнать.
— А ты не представляй, а почувствуй!
Катерина задумалась. — Почувствуй что? Холод и отчаяние? Только от этих чувств кошмары только усилятся!
Покосилась на Бажена. Его везли на Сивке, как Волк и приказал, он спал, голова опушена, волосы совсем скрыли лицо. Но, теперь-то оно уже нормальное, человеческое и очень даже привлекательное лицо! А вот сможет ли он забыть, то, что у него вместо этого лица было, это большой вопрос! И даже не это самое страшное, а то, как его предали самые близкие люди! Отец, брат, невеста. Можно жить даже с мордой вместо лица, если тебя не гонят, не издеваются над тобой, любят, каким бы ты не был!
— Он ведь и к горе-то этой пришел, чтобы ничего не вспоминать! Дело вовсе не в лице дракона! Как пережить, когда ты совсем никому не нужен? — Катерина чуть не потребовала отвезти Бажена назад, но сдержалась.
Вокруг неё закружилась, неслышная окружающим, невидимая, но различимая для неё мелодия, на которую укладывались слова, вертелись, менялись местами, по Катиному разумению. И появлялась присказка не присказка, но не колыбельная точно! Катерина совершенно не была уверена, что это то, что нужно, но больше ничего в голову не приходило! — Охо-хо, тяжко, оказывается, быть сказочницей! Кто бы мог подумать!
Волк мог голову на отсечение дать, что Катерина что-то придумала, не уверена, боится, но уже что-то есть!
— Скоро подлетаем! Катюша, постарайся успеть растолкать Баюна за это время! Хорошо бы он Бажена контролировал. — Волк покосился через правое плечо на Катерину. — Если бы он один ехал, я бы его просто сбросил бы в сугроб!
— Нет уж! Не дам обижать Котика! — Катя рассмеялась, потому что усы Баюна, очень возмущенного подобными идеями, задвигались, встопорщились, и раздалось возмущенное фырканье!
— Вот же паразит летучий! То спи, то в сугроб скинуть! Спасибо тебе, радость моя, Катюша! Хоть ты меня в обиду не даешь!
Волк приземлился первым, потом копыта Сивки аккуратно коснулись снега под Дубом, Жаруся бережно подхватила Бажена за плечи и внесла в Дуб за Баюном, который активно замахал лапами. Тут же обнаружилась ещё одна дверь в гостевую комнату, куда и был внесен и бережно уложен крепко спящий Бажен. Степан, тоже почти спящий, был доставлен Сивкой в его комнату и свален на кровать.
— Так, всё, всё, идите всё отдыхать! — Баюн махнул лапой, но ушел только Сивка, он хорошо знал свои способности и понимал, что тут он помочь не сможет.
Волк улегся у Катиных ног, а Жаруся устроилась на стуле у двери. — Конечно, конечно! Кто бы меня ещё слушал бы! — Кот заворчал было, надулся, но его отвлекли оживившиеся кошмары. Они уловили, что безразличного сна, в который человек был погружен в Стеклянной горе, уже нет, и начали спускаться к нему поближе. Бажен застонал, попытался слабо взмахнуть рукой, голова мотнулась на подушке.
— Смотрите! — Кот проявил сны, и все увидели мучавшие царевича сны-воспоминания. — Катюша, попробуй с ним поговорить! У тебя вроде что-то такое напевалось, я отдельные слова видел, ты же не запрещала! — Кот умильно заглянул в глаза Катерине. Та вздохнула и тихонько сказала:
— После темного часа приходит рассвет.
После бури опять вырастает трава.
Даже если ты думал, что меркнет твой свет,
Остается надежда жива!
Пусть не сразу, но сложится путь впереди,
Пусть не быстро, но ранам дано заживать,
Ты найдешь свой очаг, яркий свет по пути,
А пока надо просто шагать.
Бажен застыл. А потом дрогнули ресницы, и он стал медленно-медленно открывать глаза!
— Да, вот уж это точно что угодно, но не колыбельная! — подумала Катерина. — Как водой холодной облили! Столько везли, и таскали его туда-сюда его, и Жаруся об притолоку приложила случайно, и даже не шелохнулся несчастный человек, спал как убитый! А стоило мне попытаться его успокоить, и на тебе!
— Где я? — Бажен недоуменно смотрел в потолок. Странный потолок какой! Не бревенчатый, не каменные своды, и не землянка, где ему тоже приходилось бывать. Он потихоньку повернул голову налево. Стена. Такая же, как и потолок. Явно дерево. Но не тесанное, а какое-то как ствол, но очень гладкий. И тут почувствовал, что он не один! Резко глянул направо и отпрянул к стене, закрыв рукавами лицо.
— Не надо! Не смотрите! Пожалуйста! Я… Я не знаю где я, но я сейчас уйду!
— Да что ты говоришь, а царевич Бажен? — пропел Баюн и снисходительно усмехнулся. — И куда это ты собрался?
— Кто ты? — Бажен говорил с трудом. — Но, кто бы ты не был, ты ошибся. Я давно не царевич Бажен. Я урод. Проклятый и изгнанный.
— Я никогда не ошибаюсь! И ты меня знаешь, я Кот Баюн! Открой лицо, мы на него столько времени уже смотрим!
Бажен медленно опустил руки и увидел Баюна, Жар-Птицу, от любопытства сияющую даже ярче обычного, огромного волка, лежащего у ног молоденькой девушки, девочки, и опять было дернулся, скрыть лицо.
— Стой! — Катерина смотрела прямо на него. — Тебе больше не надо прятать лицо! Баюн, зеркало!
