— Ты не сердишься? — Катерина волновалась.
— Да ты что! Это же отлично! Я же не скрывал мысли. И ты увидела! — Кот прижмурился. — Слова, когда они от сказочника или поэта, могут взлетать, меняться местами, выстраиваться полоской, как струйка дыма. Я могу их видеть именно так.
Катерина что-то такое себе и предсталяла. Она кивнула, а потом решилась:
— Я тебе должна признаться… Я заглядывала в твой сон. Перед тем, как вы отправились к Кащею. Прости меня! Я понимала, что происходит что-то плохое, и что вы меня защищаете, и поэтому это скрываете. Я увидела болота и снег и себя. И ушла.
Баюн смотрел на Катерину и тепло улыбался. — Ты гораздо быстрее учишься, чем я мог надеяться! Теперь ты сможешь видеть и чужие сны, они открываются не любопытным, а тем, которые могут помочь.
— Не сердишься? — Катя волновалась об этом с самого возвращения от Кащея.
— Нет, конечно. Я сам хотел показать, как это делать. Даже хотел Степана использовать для этого, с Волком лучше не рисковать. Покусает. Меня, по крайней мере! — он ухмыльнулся. — А теперь, раз ты так можешь, я бы хотел тебе кое-кого показать. Может быть, ты сможешь уже и ему помочь. А не сможешь, так не расстраивайся, тогда попробуем позднее. Ему что год, что два подождать, уже не важно. — Кот принял какое-то решение и уже уверенно покивал сам себе головой.
— А кто это? — Катерине стало любопытно.
— Увидишь. Сивку надо дождаться, и поедем. Только Волку раньше времени не говори, разорется…
Катерина уже было домой собиралась. Хотела попросить Баюна об этом! А тут так любопытно стало, решила подождать. Тем более, вроде ничего критично не ожидается. Не получится у неё это что-то, никто не погибнет, можно попытаться дальше!
Сивка прискакал через два дня, и конечно же Волк, узнав о том, куда собрался Баюн, разорался! Да ещё как!
— Сдурел? Не позволю! — он рычал прямо у носа невозмутимого Баюна.
— Не тебе решать! — ответил тот.
— Да я тебя! — Волк хотел было прихватить Кота за загривок, но тот, пристально глядя в волчьи желтые глаза, промурчал скороговоркой колыбельную. Глаза, только что горящие яростью, закрылись и Волк начал оседать на пол.
— Катюша, разбуди его! — ухмыльнулся Кот. — Глянь в его сон и разбуди, выведи оттуда за собой.
А сам очень предусмотрительно убрался на печь, подальше.
Жаруся и Сивка взволнованно наблюдали, как очень переживающая Катерина подошла к спящему Волку, и опустилась рядом на колени. Степан даже рот открыл, он ничего не понял, а спросить побоялся.
Катя сразу поняла, что может видеть волчий сон. Бурый на опушке какого-то старого леса, гнал по снегу удирающего Баюна. Картинки полупрозрачные, они метались прямо над волчьей головой, но были такими ясными, что Катерине не составило труда увидеть яростный блеск глаз и стремительные прыжки Волка.
— Волчок, не надо злиться, пожалуйста! Прошу тебя. Лучше иди сюда, вернись. Доверяй мне, ты обещал. — она говорила беззвучно, про себя. И Волк во сне закрутил головой, пытаясь найти откуда он может слышать голос названной сестры, а реальный спящий на полу Волк вдруг затряс головой, разогнав сонную одурь, насланную Баюном и поднял глаза, встретившись взглядом с Катериной.
— Не понял. Это как? — он покрутил головой, осознавая, что да, его разбудила Катя. Так это ещё при том, что спящего от Баюновой колыбельной, можно было на веревке за лошадью тянуть, и то не разбудить! — Ты что, умеешь в сны ходить?
— Получается, что да. — Катя не могла понять, злится ли Бурый, или нет.
— Замечательно! А этот где? Экспериментатор плешивый? — Волк закрутил головой. После Баюновых снов у него на некоторое время ослабевало обоняние.
— Это почему же ещё плешивый? Как тебе не стыдно? — выдал своё местоположение оскорбленный Баюн, тут же был сдернут с печи, вытащен в снег и прикопан в самый большой сугроб, какой только Волк сумел найти.
— Варвар! — ворчал Баюн, осознавая, что ещё отделался дешево. — Варвар и грубиян!
— Будешь возникать, в прорубь макну! — невозмутимо отвечал Волк. — Ты действительно думаешь, что она справится?
— Именно, что думаю, а и не справится, не страшно. Вреда ему она уже не причинит. А сама точно не пострадает. Дай мне лапу, мерзкое создание! — Баюн всё время сползал обратно в снег. — Чтобы ты знал, она первый раз посмотрела мой сон сама! Перед тем, как мы к Кащею полетели! А я и не услышал! Можешь себе представить! Это тише кошачьих лапок, так ко мне в сон подкрасться, чтобы я сам не понял! Заканчивай подвывать и кататься, лучше помоги мне вылезти!
Бурый от восторга рухнул на спину, и покатался по снегу, тихонько взвыв от восторга.
— Ладно, меховой коврик, я тебя прощаю, вылазь, я помогу. — наконец Волк сменил гнев на милость и выдернул Баюна из сугроба.
Катерина сидела за столом и переживала. — А ты думаешь, он не рассердился? — она бы пошла за Волком, но Жаруся не пустила.
— Не волнуйся, они часто препираются, это их манера проявлять дружеские чувства.
— Ничего себе чувства! — Степан смотрел в окно на Баюна, барахтающегося в снегу. — Если бы я так Катьку закопал, вы бы меня коллективно прибили бы!
— Точно. — строго глянула на него Птица. — Катюша, тебе Кот объяснил, куда ты отправляешься?
— Нет, сказал только, что если я не справлюсь, ему всё равно не повредит. Только я не знаю, кому ему??
— Что ещё ожидать от такого толстокожего животного! — Жаруся только крыльями всплеснула.
А потом потихоньку шепнула девочке на ухо. — Скажи, что поедем послезавтра, а завтра я тебе кое-что покажу.
Катя кивнула, сильно озадаченная.
Баюн, ввалившись в Дуб, принес с собой большую часть сугроба, поэтому его пришлось отряхивать, сушить и вычесывать. Волк просто отряхнулся перед входом и ухмылялся, глядя на Баюна, которого Катя чесала тремя видами щеток. — Котик, можно мы послезавтра поедем?
— Ой, и не знаю, лучше даже послепослезавтра. Как бы мне не простыть! — Кот картинно чихал, укоризненно косясь на Бурого, тот равнодушно и презрительно зевал. Катерина обняла по очереди обоих и убежала к себе. За ней уплыла по воздуху Жаруся.
— Отлично, моя дорогая. Завтра утром поучимся кататься на коньках. Для любопытствующих. — Птица подмигнула. — А сами кое-куда полетим.
— А почему не тут? — лениво вопрошал Кот утром, выглянув с печи. Ему даже представить было сложно, как можно по собственному желанию выйти из теплого и гостеприимного Дуба на снег, да ещё на лед! Брррр!
— А тут снегом всё засыпало. В Катином мире лед чистят. Ты будешь чистить? — строго глянула Жаруся на Кота. Того передернуло и он поспешно скрылся поглубже на печи. Волку было сказано, что девочка стесняется из-за некоторых, которые её обижали. И нечего подглядывать! Жаруся разошлась настолько, что демонстративно метнула два перышка. Одно на котовое зеркальце, а другое на серебряное блюдечко. Перья прилипли намертво, и снять их было возможно только по желанию самой Жаруси, а Катино зеркальце было надежно уложено в Катину же серую сумку.
