— Блин! Я тебе что, санки? Ледянка? — он с трудом перевернулся на бок и ощупывал особо пострадавшие при спуске места.
— Ну, так раз у меня обе ноги левые, что ты другое мог ожидать? — Катерина с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться, и отряхивала полушубок.
— Слушайте, а давайте повторим? Классно вышло! Мне очень понравилось, и такая горка накатанная получилась после Степана! Одно удовольствие спускаться! — Кир лежал на спине раскинув руки в стороны, от смеха не мог даже подняться.
— Кать, будь другом, пойди, рухни на него с размаху, чтобы он немного ощутил прелесть спуска. И чтобы я ещё раз впереди шел! Кир вон разведчик, пусть и ходит! — Степан наглаживал левый локоть, которым сильно ударился. — И езди на нём с горки хоть каждый день, раз ему так понравилось!
— Ладно, извини, пожалуйста, я не хотела. — Катерина подошла и протянула руку пострадавшему, помогая подняться. Степану очень хотелось Катьку в снег уронить, но он сдержался, поднялся, и принялся отряхиваться.
— Так тебе достаточно близко? Или нет? — Степан с сомнением осмотрел терем.
Катерина обошла вокруг царевича, и пожала плечами. — Вроде ближе уже некуда.
— Ну, почему же? Можешь и его уронить да на спине устроиться. — посоветовал вредный Степан.
— Народ! — Кир вдруг осознал, что его замерзшая ладонь в которой он так и держал рукоять меча, что-то ощутила, оглянулся и увидел какое-то движение на склоне откуда они только что спустились. — Народ, уходим! Твари выползли!
— Доржались! — Степан прихватил за воротник Катерину, развернул её в сторону терема и подтолкнул. — Давай туда быстрее!
Катерина почувствовала себя виноватой. Если бы она не расслабилась и не хихикала в снегу, уже половину сказки бы успела рассказать! Она, торопливо перебирая ногами, пробежала по ледяному мостику до ворот, и вдохнув побольше воздуха начала сказку:
— Скучно стало Ивану-царевичу, взял он у матушки благословение и пошел на охоту. А идти ему старым лесом.
Настала зимняя ночь.
В лесу то светло, то темно; по спелому снегу мороз потрескивает.
Откуда ни возьмись выскочил заяц; наложил Иван-царевич стрелу, а заяц обернулся клубком и покатился. Иван-царевич за ним следом побежал.
Летит клубок, хрустит снежок, и расступились сосны, открылась поляна, на поляне стоит белый терем, на двенадцати башнях — двенадцать голов медвежьих… Сверху месяц горит, переливаются стрельчатые окна.
— Кать, стой! — Степан быстро толкнул её за витой деревянный столб ворот и обернулся к приближающимся тварям. Кир оказался рядом с другом, прикрывая Катерину, которая продолжала сказку.
Но уже бледнел зеленый сумрак, уже силился проникнуть в туманное болото ледяной ветер, твари, бегущие в последних рядах как-то притормозили, и с пронзительным визгом и воем начали отступать. Золотые полосы с кладенца поплыли над снежной поляной, преследуя мерзкую туманную нечисть. А прорвавшийся ветер, смыл остаток тумана и засыпал снежной порошей брошенное оружие. Катерина кинулась внутрь, и забежала за деревянный сруб слева от ворот, мальчишки последовали за ней.
Клубок обернулся небольшой коричневато-серой птицей, которая села на воротах терема. Вот лунь-птица уже рассказывает Ивану, что позвала его Алая-Алица, ясная красавица, жижова пленница. Кинулся Иван в терем, зарычали медвежьи головы на башенках, на что сам Иван не обратил никакого внимания, а Кир чуть не выпрыгнул из укрытия от неожиданности. Внутри терема раздались крики, вопли, рев жижа, а потом ярко вспыхнуло пламя. Через пару минут распахнулось крайнее правое окно терема и оттуда выскочил Иван-царевич, с девицей на руках. На запястьях девицы звякали обрывки серебряных цепей. Терем охватило пламя, он осел, и рухнул, напоминая развалины снежной крепости, припорошенные пеплом. В лесу что-то заухало, зазвучало далекое эхо, Иван с девицей на руках, почему-то он так и не догадался её отпустить, торжествуя, вышел из ворот того, что раньше было теремом жижа.
— Кир, а Кир, ты в порядке? — Катерина потеребила мальчишку за рукав. — Чего тебя чуть не вынесло из-за сарайчика?
— Да, ёлки зелёные! Я не ожидал, что они живые! Думал, так, для украшения, то есть для устрашения повешены, головы эти! — Кир с опаской покосился на развалины. — А это вон там, чего? — он ткнул пальцем в сторону ледяного моста, видневшегося в открытых воротах, и таявшего просто на глазах.
Из-под моста, с которого стремительно текли ледяные капли, выглядывало синеватое личико.
— Ты сказку что ли не слышал? Мавка это. — спокойно отозвалась Катерина.
— Чего? — мальчишки вытаращили глаза.
— Ну, мавка. Синяя кожа, потому что холодно ещё и она голодная. Не вздумайте близко подходить! Они вполне с голодухи могут и человеком закусить.
Личико выглянуло ещё раз, вполне симпатичная девица, если не считать цвета, и скрюченных тонких хищных пальчиков с острыми коготками, которыми она ухватилась за край моста.
Степан на всякий случай отступил поглубже за сарай и Катерину с Киром за собой подтащил, не сводя глаз с явно заинтересовавшейся ими мавки, нашарил рожок и сильно в него подул. На звук, пробив тонкий ледок под мостом, вынырнуло ещё несколько таких же девиц. Первая начала выбираться к воротам. Степану стало сильно не по себе. Как вдруг на мост обрушились копыта Сивки-Бурки, мост рухнул, мавки кинулись врассыпную из-под обломков, а Сивка, небрежно сбив хвостом первую, жадно тянувшую к нему скрюченные синие пальчики, прошел в ворота. На обломки терема уже опустился Волк с Баюном, а Жаруся распахнув огненные крылья, наслаждалась видом улепетывающих в поисках укрытия мавок.
— Как вы вовремя! — выдохнул Степан и вложил кладенец в ножны.
— Да, когда эти мавки голодные, они могут и кинуться. — Волк с презрением осмотрел обломки моста.
В лесу что-то бурно перекликалось и трещало.
— Позыки. — Кот неодобрительно покосился на звук.
— А позыки это кто? — Кир даже приблизительно не мог сообразить, кто это может быть.
— Родственники леших. Нечисть. Занимаются заманиваем людей в чащу. Подражают голосам, обманывают, а когда путник совсем запутается, тут уж зависит от того, насколько позык голодный. Кот раздраженно дернул шерстью на спине. — Мы обязательно тут должны об этом разговаривать? Хорошо бы убраться отсюда, пока жиж окончательно не очнулся.
— Его же царевич убил. — Степан удивленно глянул на Кота. — Катерина в сказке рассказала.
— Чудак ты! Царевич в него выстрелил. Попал стрелой в лоб. Человеку было бы смертельно, но это же не человек! И вообще, давайте уже отсюда, быстренько! — Волк подтолкнул носом Катерину, она забралась к нему на спину. Кота просить дважды было не нужно, он уже сидел за Катей. Мальчишки, видя, что Баюн прилично нервничает, тоже торопливо залезли на спину Сивки, и конь оттолкнувшись хорошенько взлетел, а на том месте, где он стоял, начали появляться черные пятна проталин. Жаруся задержалась, прислушалась, а потом стремительно взмыла вверх.
