Катерина умылась, причесалась и переоделась перышком в любимый зеленый сарафан. А потом пошла искать, куда подевался народ. Народ сидел и обедал, причем в полной тишине! Никто не фыркал, не смеялся, не разговаривал, Степан и Кирилл не ругались, и не ворчали друг на друга. Даже Жаруся молчала!
— Что случилось? — Катерина испугалась. И тут же успокоилась, потому что все тут же загомонили, Жаруся легко перекрыла шум и радостно пожелала Катерине доброго утра!
— Да уже день на дворе! — проворчал Баюн, которого коварно перебили, а он-то речь хотел сказать!
— Это мы тебя не будили. — объяснил ей Степан.
— Спасибо большое, только больше меня так не будить не надо, ладно? А то я перепугалась. От вас всегда такой уютный шум. — она улыбнулась всем присутствующим. И села за стол. Завтрак как всегда поражал обилием блюд. Волк ещё за столом разворчался на Степана, мол, распустился, не тренируется! И погнал его в оружейную, Кирилл тоскливо проводил их взглядом. Кот полез на печку, что-то бормоча о том, что котикам завтрак увязать надо с организмом, а для этого лучше всего полежать. Кони умчались куда-то размяться. А Жаруся рассматривала себя в зеркале, любуясь из разных ракурсов на сияющие живым огнем крылья. После еды Катерина решила немного пройтись, и тихонько выбралась из Дуба. Погладила ствол и направилась в сторону замерзшего ручья. Шла медленно, потихоньку выбирая, куда бы поставить ногу, призадумалась о том, сколько ещё плыть драконам. И, разумеется, поскользнулась. Пытаясь удержаться на ногах, нелепо взмахнула руками, понимая, что это бесполезно, и она сейчас грохнется всей тушкой! И тут её поймали за предплечья, удержав от падения. Катерина повернулась и удивилась, увидев Кирилла.
— Спасибо, а то вот бы я сейчас упала!
— Не за что. — Кирилл был очень мрачен, впрочем, в последнее время это было обычное его состояние. — Как ты ухитряешься не растеряться перед драконами, но рухнуть на ровном месте?
— Понятия не имею. — Катерина легкомысленно пожала плечами. — Наверное, когда очень боюсь, включается какой-то механизм самосохранения, вот и получается что-то.
— А зачем? Зачем весь этот героизм дурацкий? Да вот за ради чего? Ты же здесь погибнуть можешь! И всё равно прёшься в эту муть зелёную, в реку за щенком, или к чудищам! Что ты хочешь доказать? Что ты самая крутая??? — Кирилл понимал, что говорит что-то не то, но остановиться уже не получалось.
Катерина слушала. Не перебивала, не останавливала. Дождалась, пока он выдохнется. А потом серьёзно спросила:
— Ты когда вырастешь, сколько детей хочешь?
— Чего???? — вопрос был на взгляд Кирилла совершенно идиотский.
— Ну, ты же понимаешь, что когда-нибудь вырастешь, наверное, женишься, будут дети. Только вот не надо этот детский сад типа «я никогда не женюсь, детей не будет, проживу один без всяких дур рядом». Тебе же уже не семь лет!
— Я что такое говорил в семь лет? — опешил Кирилл.
— Ага. Было дело. — кивнула головой Катерина. — Вещал на весь первый класс.
— Ну, не знаю… — Кирилл решил замять дела давно прошедших лет. — Если подумать, то двоих наверное, а может и троих. — сказал, сам себе удивился и тут же разозлился. — Я тебя о чем спрашиваю, а ты о какой-то ерунде!
— Я тебе и отвечаю. Ты просто не дослушал. Вот будут у тебя дети и ты будешь им истории рассказывать. Ну, само собой про свои подвиги, а ещё про зомби, вампиров, вурдалаков, оборотней, Человека-паука, Черную вдову, Халка…
— Взбесилась ты что ли? — Кирилл даже как-то обиделся за своих будущих детей. — С какого фига я им буду муть такую рассказывать? Это же у любого маленького ребёнка кошмары будут!
— Так ведь ничего другого не будет, Кир! То, что тебе бабушка твоя рассказывала, когда ты маленький был, забудется, заснет в тумане навечно. — Катерина повела рукой вокруг. — Вот это всё исчезнет, и они, те, которые тут, исчезнут тоже! Последним, скорее всего, падет Дуб. С него когда-то Пушкин начинал Лукоморье, наверное, он и выстоит дольше всех. И всё! И никто про них больше не вспомнит.
— Ты чего? — Кирилл нервно оглянулся, словно ожидал, что туман уже подкрадывается к ним. — Чего ты глупости говоришь?
— Это не глупости, это то, что будет, если хоть немного не останавливать эту мерзость. Я не могу его весь прогнать. Хотела бы, знаешь, так махнула рукой, и все земли очистились, но не могу. Мне даже издалека не под силу будить сказки, именно что надо лезть в эту муть, а ты говоришь дурацкий героизм! — Катерина понурилась. — Я не могу даже думать о том, что будет, если кто-то из вас там погибнет, так что, наверное, это правильно, что ты уходишь! Можешь и со Степаном поговорить. Я за него тоже очень боюсь. Но сама я буду переться туда, как ты выражаешься, сколько смогу! И плевать мне, что ты обо мне думаешь. — она отвернулась. — Я не могу представить себе мир, где не откроют книгу сказок, или не вспомнят про Баюна, Бурого Волка, сказочный Дуб, Бабу-Ягу, Сивку, понимаешь?
— Я не знал. — Кирилл вдруг представил умирающий Дуб, а вокруг клубы подползающего тумана. — Я не знал, что так всё… Серьезно. А другого сказочника нет?
— Нет, я почему-то первая за много лет. — Катерина печально опустила голову. И не выглядела она героиней, и крутой, просто девчонка, да и расстроенная к тому же.
— Я думаю, что мне Степан морду набьёт за предложение сюда больше не ходить. — призадумался Кир.
— Возможно. — серьезно кивнула головой Катерина. — Не знаю. Но, можешь попробовать.
— Что-то я от него по морде не хочу! И знаешь, когда понимаешь, ради чего рискуешь, всё как-то меняется. — Кир покосился на Дуб. Как ни странно, они прекрасно поладили, когда оставались одни.
Катерина тоже оглянулась, нога случайно зацепилась за укрытый снегом куст, она пискнула и неловко рухнула в сугроб.
— Дааа уж, пожалуй, Степану одному с тобой не управиться. — покачал головой Кир, подавая руку Катерине. — Ему мало того, что в тумане от тварей надо отбиваться, так и тебя из всяких сугробов, ям и оврагов доставать! — он легко вытащил Катерину из снега, поставил на утоптанное ими во время разговора место. И осторожно уточнил: — Как ты думаешь, а если… Если я попрошу остаться, меня не выгонят отсюда?
Катерина внимательно посмотрела на Кира и пожала плечами. — Никогда не узнаешь, пока не спросишь! Но, знаешь, я обратила внимание, что Волк совиный меч обратно на стойку убирать почему-то пока не стал.
Настроение Кира стремительно улучшилось. Он, конечно, страшно переживал пока шел обратно вместе с Катериной к Дубу, пока переодевался, а потом топтался у двери в оружейную, но пересилил себя и открыл дверь, не замечая, что с печи за ним следят яркие глаза ухмыляющегося Баюна.
— Можно? — Кир зашел в оружейную и замер у входа.
— С чем пришел? — Волк загнал Степана в угол, и тому приходилось тяжко. Степан отражал удары копья щитом и мечом, и было понятно, что вот-вот ему ни то, ни другое уже никак не поможет.
