— Да хватит с неё пока и этого. Если чесать косу, ещё проснется. Попозже, когда совсем в сон провалится, тогда уже… Я вот гребень рядом положу, как можно будет, вычешем косу, переплетем по-своему, память у неё и заснет. Нам такая девица ещё ни разу не попадалась!
— А эти её? Не явятся?
— Спят они и надежно. Баюн с ней был. Пришлось гребнем остановить. Жалко, конечно, он нам в свое время так помог! Даже и сам до конца не знает, как именно! — говорившая легонько усмехнулась. — Но девочку они совсем загнали. Так что она наша! А эти… кто же их пустит, даже когда проснуться? А будут ломиться, совсем уснут, навечно!
— А тот мальчишка, который из сугроба?
— Он не с ними, сам их боится смертельно, да и нам помог очень. Сразу рассказал, что в избе девочка есть и кто она. Мне для колыбельной очень пригодилось! Сейчас он ест, а потом выпустим и пусть себе идет на все четыре стороны. Мы же не звери. — обе говорившие тихонько и мягко рассмеялись.
Голоса ещё что-то говорили, удаляясь от лавки, на которой лежала Катерина. Если и было что-то, что могло её разбудить, то это были именно слова, произнесенные второй женщиной, о том, что её спутников могут сгубить!
— Лежи и молчи. Только чтобы не сообразили, что я проснулась! Как же я сюда попала, и даже не помню как шла! Ничего себе, они убаюкивают! Как дубинкой по голове. Ррраз и ты уже валяешься! Так, а что это за гребень такой? — Катя осторожно приоткрыла глаза. Недалеко от неё на подушке лежал старый деревянный гребень. Дверь скрипнула, Катерина снова прикрыла глаза.
— Ох ты! Сказочницу заманили! Совсем ума лишились бабы! Разве же можно! Она-то точно не обиженная, ну, устала маленько, со всякой бывает, а её памяти лишить? Ой, что будет! — маленькая седая старушка сокрушенно качала головой.
— Домна! Где ты там? Иди мальчонку проводишь, а то сам не выйдет! — властно позвал голос одной из тех, кто её притащил.
Катерина с трудом дождалась, пока скрипнула дверь, закрываясь за Домной. Скинула одеяло, и обнаружила, что она в одежде, наверное побоялись, что она проснется, если будут переодевать, мгновенно проявила сумку, достала оттуда серую шапочку-невидимку, а старый гребень, наоборот, убрала подальше в одно из сумочных отделений. Стремительно сдернула с печи одеяло, свернула валиком и уложив на перину, накрыла тем одеялом, которым так заботливо укутывали её саму. И кинулась к двери. Вышла в холодные сени, чуть успела закрыть за собой дверь и податься в сторону аккуратно пропустив шуструю девчонку с кипой каких-то тканей в руках.
— Неси в рукодельную! Новенькой сарафаны шить! — напутствовал девчонку кто-то за дверью.
— Во дают! Они мне уже гардероб собрались делать! Нет уж, спасибо, я уж как-нибудь сама, без них обойдусь. — Катерина подобралась к двери, ведущей на двор и прямо перед собой увидела Ивашку. Его одели в новую шапку, тулуп и валенки, вручили мешок с припасами и Домна, взяв его за руку, вела к выходу.
— Малец, ты как из деревни выйдешь, направо поверни, там тропочка, вот по ней и иди. Можно через реку перебраться, лед пока прочный. И в Заречную деревню податься. А там уж решишь, куда тебе. — Домна шла по утоптанной тропинке между деревьями мелкими шажками, за ней топал Ивашка, а за ним, на цыпочках кралась Катерина. Когда старушка открыла ворота и выпустила Ивашку, за ним неслышно проскользнула никем незамеченная Катя. Ворота закрылись, заскрипел засов, и Катерина немного перевела дыхание. Ивашка, осмотрелся, деловито поддернул веревку, которой был перевязан его тулуп и решительно отправился в путь. Но, не направо, а налево. Это была даже не тропка, а следы нескольких человек, в которые Ивашка и старался ставить свои валенки, чтобы идти легче было.
Катерина неслышно шла за ним. — Куда это его несет? — и тут она сообразила, что наверняка именно здесь её и вели к деревне. — Прелестно! Если я права и он идет к избушке, то, что он там забыл?
Ивашка шел быстро, нервно оглядываясь на деревню, пока её не закрыл лес. Катя каждый раз вздрагивала, когда мальчишка оборачивался и смотрел сквозь неё, пытаясь сообразить нет ли погони. Идти было сложно. Снег поскрипывал, и Катя очень внимательно следила за тем, чтобы не шагнуть тогда, когда Иван стоит. Он же мог бы услышать её шаги! Через некоторое время, когда Катерина уже устала и запыхалась, они действительно вышли к Катиной избушке. Ивашка довольно хмыкнул, увидев, что Волк спит, свесившись со ступеней крыльца, Кот лежит прямо на снегу, а в его шерсти застрял зубец от деревянного гребня. Мальчишки уснули, даже не успев выйти из горницы. Кони остались спящими и запертыми в конюшне. Катерина растерянно оглядывала своих друзей, соображая, как им помочь, а Ивашка решительно пошел в избу.
— Да что ты там потерял-то? — возмутилась про себя Катерина и быстро отправилась за ним. Ивашка открывал сундуки и бесцеремонно переворачивал то, что там лежало. С довольным смешком он взял со стола самобранку, оглядел и сунул за пазуху. А потом сдернул с лавки ковер и потащил его на снег. Разложил на ровном месте, снял шапку и начал ею отряхивать ковер.
— Ааа, так он ковер-самолет ищет? — догадалась Катерина. Она, быстро проявила сумку, достала старый деревянный гребень, который захватила с собой из Зыби, и не снимая шапки-невидимки, подобралась поближе к Ивашке и воткнула гребень ему в волосы. Ивашка замер, покачнулся и рухнул.
— Ишь ты, как удачно сам себе коврик подстелил! Правда, коврик вовсе не самолет, но, зато и не мордой в сугроб! — Катерина брезгливо вытянула у Ивашки украденную им скатерть и мигом оказалась около Баюна. Вытащила из его шерсти зубец от гребня, отчего Кот замотал головой, но не проснулся.
— Так, и как их будить? Это же сейчас колыбельные специалистки меня пойдут проведать, и уточнить, нельзя ли меня причесать, а там вместо меня одеяло очень крепко спит! И что они делать будут? Правильно! Побегут сюда. Ой, что же придумать-то? — Катерина трясла Баюна, стараясь его разбудить, но он только помотал головой и прошептал едва слышно что-то такое про клин.
— Баюшенька, какой клин? Ну, пожалуйста! Что мне делать-то? — Катерина уже собиралась раскатать настоящий ковер-самолет и попытаться увезти отсюда хоть Кота и Волка. И тут сообразила! — Клин, говоришь? — обратилась она к мирно сопящему Баюну. — А клин вышибают чем? Правильно! Клином! То есть, для того, чтобы вас разбудить, надо спеть колыбельную? Дааа, как-то не логично. Но, выхода-то всё равно нет, так что, колыбельная так колыбельная!
Она тяжело вздохнула и напела ту самую старую-престарую колыбельную мелодию, которой и её саму усыпили, правда, уже с совершенно другими словами.
— Баю, баюшки, баю,
Спи, а я тебе спою,
Спи, а я тебе спою,
Колыбельную свою.
Слов чужих не будет власть,
Над тобою нити прясть,
Над тобою сети ткать,
Заставлять насильно спать.
Морок ветром унесет,
Силы голос мой вернет,
Из далеких зыбких снов,
