Она говорила о провале в Двуречье. За те дела отвечал Люк. Что знал Изам о настоящих городах, о людях, что в них живут? Он чувствовал их притягательность, хотя, возможно, на самом деле эти чувства принадлежали Люку. Изам был всего лишь охотником. Люди его почти не интересовали — за исключением того, как лучше прицелиться, чтобы стрела попала прямо в сердце.
И всё-таки, то дело в Двуречье… От него смердело, как от брошенной гнить туши. Он до сих пор ничего не понял. Что было настоящей целью? Выманить ал’Тора, или удержать Изама в стороне от важных событий? Он знал, что его способности завораживали Избранных — он мог нечто, на что они не были способны. О, они могли имитировать способ, которым он шагал в сон, но для этого им требовалась Единая Сила, переходные врата, время.
Он устал быть пешкой в их играх. Дайте ему просто охотиться; перестаньте менять цель каждую неделю.
Такие вещи Избранным не говорят. Свои возражения Изам держал при себе.
В дверях таверны сгустились тени, и служанка скрылась в подсобных помещениях. Теперь в зале не осталось никого, кроме Изама и Избранной.
— Можешь подняться, — сказала она.
Изам поспешно так и сделал — как раз в тот момент, когда в зал вошли двое. Высокие, мускулистые, в красных вуалях. На них были бурые одежды, как у айильцев, но они не носили ни луков, ни копий. Эти твари убивали куда более смертоносным оружием.
Несмотря на невозмутимый вид, Изам ощутил, как в нём поднимается волна чувств. Детство, полное боли, голода и смерти. Целая жизнь, проведённая в попытках не попадаться на глаза таким людям, как эти двое. Он с трудом сдерживал дрожь, пока они шли к столу, двигаясь с грацией прирождённых хищников.
Мужчины опустили вуали и оскалились. «Чтоб мне сгореть». Их зубы были подточены и заострены.
Обращённые. Это было заметно по их взгляду — не вполне нормальному, не вполне человеческому.
В этот момент Изам едва не сбежал, шагнув в сон. С обоими сразу ему не справиться. Его испепелят прежде, чем он сумеет уложить хотя бы одного из них. Он видел, как убивают Самма Н’Сей; зачастую таким образом они просто изучали новые способы использования собственных сил.
Они не напали. Знали, что эта женщина — Избранная? Почему же тогда опустили свои вуали? Самма Н’Сей опускали вуали только для убийства — и лишь убийства они жаждали с пылким нетерпением.
— Они будут тебя сопровождать, — сказала Избранная. — А чтобы справиться со стражей ал’Тора, ты получишь ещё и несколько Бесталанных.
Она обернулась к Изаму и впервые встретилась с ним взглядом. Казалось, она была… преисполнена отвращения. Словно ей было противно прибегать к его помощи.
Она сказала: «Они будут тебя сопровождать», а не «Они будут тебе служить».
Проклятый пёсий сын. Работёнка, похоже, предстояла мерзкая.
* * *
Талманес бросился в сторону, едва увернувшись от топора троллока. От удара содрогнулась земля, и раскололся булыжник на мостовой. Талманес пригнулся и вогнал клинок в бедро чудовища. Троллок с бычьей мордой откинул голову назад и взревел.
— Испепели меня Свет, как же ужасно воняет у тебя изо рта, — прорычал Талманес, выдернув меч и отступив назад. Тварь опустилась на одно колено, и он отрубил ей руку, державшую оружие.
Тяжело дыша, Талманес отскочил назад, позволив двум своим спутникам добить троллока копьями в спину. С троллоками всегда желательно сражаться группой. Разумеется, против любого противника хочется иметь на своей стороне союзников, но против троллоков особенно — из-за их размеров и силы.
В темноте трупы были похожи на груды мусора. Талманесу пришлось поджечь караульные помещения у ворот, чтобы осветить местность, а около полудюжины оставшихся стражников были временно зачислены в Отряд Красной Руки.
Чёрная волна троллоков начала отступать от ворот. Твари слишком сильно растянули свои силы, пока спешили сюда. Или, вернее, пока их сюда гнали. С этим отрядом был Получеловек. Талманес потрогал рану на своём боку. Она была влажной.
Караулки догорали. Придётся отдать приказ поджечь несколько лавок. Был риск, что пламя распространится дальше, но город и так был потерян. Осторожничать не имело смысла.
— Бринт! — прокричал Талманес. — Подожги эту конюшню!
Когда Бринт пробегал мимо с факелом, подошёл Сандип:
— Они вернутся. И, вероятно, скоро.
Талманес кивнул. Теперь, когда бой завершился, горожане потоком хлынули из переулков и укромных мест, робко пробираясь к воротам, и, как им казалось, к безопасности.
— Мы не можем оставаться здесь и удерживать эти ворота, — продолжил Сандип. — Драконы…
— Я знаю. Скольких мы потеряли?
— Я ещё не считал. Но не меньше сотни.
«Свет! Когда Мэт узнает об этом, он с меня шкуру спустит».
Мэт ненавидел терять людей. В нём была мягкость, сравнимая с его гениальностью — странная, но вдохновляющая комбинация.
— Выдвини разведчиков на ближайшие улицы, пусть следят за приближением Отродий Тени. А из туш троллоков сложите баррикады, они подойдут не хуже чего-либо другого. Эй, солдат!
Один из проходивших мимо изнурённых воинов замер. На нём были цвета королевы.
— Милорд?
— Нужно, чтобы люди узнали, что эти ворота безопасны. Есть ли какой-нибудь сигнал, который поймут андорские крестьяне? Что-нибудь, что приведёт их сюда?
— Крестьяне, — задумчиво повторил солдат. Похоже, это слово ему не очень понравилось. В Андоре им редко пользовались. — Да, Королевский марш.
— Слышал, Сандип?
— Я передам трубачам, Талманес, — ответил тот.
— Хорошо.
Талманес опустился на колени, чтобы вытереть меч об одежду мёртвого троллока. Бок отозвался болью. По обычным меркам рана была несерьёзной. В сущности, царапина.
Рубаха троллока была настолько грязной, что он даже засомневался, стоит ли ею воспользоваться, но троллочья кровь была вредна для клинка, так что он всё же протёр меч, прежде чем встать. Не обращая внимания на боль, он направился к воротам, где был привязан Сельфар. Он не рискнул вступать верхом на нём в битву с Отродьями Тени. Сельфар был отличным мерином, но не обученным в Порубежье.
Никто не сказал ему ни слова, когда он забрался в седло и вывел Сельфара из ворот на запад, в сторону замеченных им ранее наёмников. Они приблизились к городу, но это было не удивительно. Сражение манило воинов так же, как огонь манит замёрзших путников зимней ночью.
Но в бой они не вступили. Когда Талманес подъехал ближе, его приветствовала небольшая группа из шести наёмников с тугими мускулами и, вероятно, не менее тугими извилинами. Они узнали его и Красноруких. В последнее время Мэт был довольно популярен, а вместе с ним был популярен и Отряд. Несомненно, они также заметили пятна троллочьей крови на его одежде и повязку на боку.
