Мне Костя, конечно, не говорил, но я готов был дать голову на отсечение, я чувствовал, я слышал, честное слово, слышал, что Костя Малинин думает слово в слово о том же, о чём думаю я, но только в самый разгар наших размышлений с дерева на спину мне прыгнуло что-то пушистое и так вцепилось сквозь рубашку в искусанное муравьями, исклёванное воробьями тело, что я чуть не заорал.
- Муська! - закричал обрадованно Костя Малинин.
Конечно, это была она - наша Муська, та самая Муська, которая два раза хотела меня съесть, когда я ещё был воробьём.
- Ага, Муська! - закричал я, отдирая Муську от своей спины. - Вот я сейчас с тобой за ВСЕ и рассчитаюсь! Муська! - Я хотел схватить её за ухо, но мне помешал это сделать Костя Малинин.
- Ладно, Баранкин! - сказал Костя. - Прости её на радостях, раз уж всё кончилось хорошо!..
И здесь Костя, видно, так снова обрадовался, что всё кончилось так хорошо и даже замечательно, что бросился на меня и стал обнимать изо всех сил. Потом я от радости обнял скамейку, ту самую скамейку, на которой мы сидели ещё т-о-г-д-а, потом я обнял забор, который стоял возле берёзы, а потом мы вместе с Костей обняли берёзу, ту самую берёзу, под которой стояла та самая скамейка, на которой мне первый раз в жизни пришла в голову мысль, что я видите ли, устал быть человеком…
- Я их по всем дворам разыскиваю, а они с деревьями обнимаются! - крикнул Мишка Яковлев с велосипеда, влетая с Аликом неожиданно на своей машине во двор.
Потом за ними показались Зинка Фокина, Эра Кузякина и все остальные.
- Мишка! - крикнули мы с Костей в один голос, набрасываясь на Яковлева с двух сторон и заключая его в свои объятья.
От неожиданности Мишка выпустил руль, и мы свалились на землю. Я и Костя продолжали обнимать и целовать Мишку Яковлева и Алика Новикова.
- Да вы что, ребята? Вы с ума сошли? Мы же вчера только виделись! Ребята! Да что это вы, как девчонки, прямо! - отбивались от нас и Алик и Мишка.
- Алик и Мишка! - сказал Костя Малинин со слезами на глазах, чмокая Яковлева в ухо. - А что здесь без вас было!..
- Что было? Где было? - насторожился Алик.
- Что б-ы-л-о, т-о п-р-о-ш-л-о, - сказал я и так при этом посмотрел на Костю Малинина, что тот прикусил язык.
В это время нас окружили девчонки из нашего класса.
- Их по всему городу ищут, - сказала Эра Кузякина, - а они на траве валяются!..
- Баранкин! - сказала Зина Фокина. - Вы намерены в конце концов заниматься или нет?
- Зиночка! - сказал я. - Зиночка! - повторил я. - Если бы ты знала, Зиночка, к-а-к мы с Костей намерены з-а-н-и-м-а-т-ь-с-я!
- И заниматься и работать! - сказал Костя и взял из рук Эры Кузякиной лопату. А я взял лопату у Зины Фокиной.
- Баранкин! - сказала Эра. - А почему у вас с Костей вид какой-то ненормальный? И поведение тоже… - добавила она.
- Потому что потому!.. - закричал я.
- Ну, пошли, - сказал Мишка, - а то и так сколько времени зря потеряли!..
- Минуточку! - сказал я. - Ребята!.. Я должен вам всем сказать, что ЧЕЛОВЕК - ЭТО ЗВУЧИТ!
- Баранкин! - сказала Эра. - Ты говоришь не правильно! Нужно говорить: «Человек - это звучит гордо!»
- Ладно, Эра! - сказал я. - Мы теперь получше твоего знаем, как звучит че-ло-век! Верно, Малинин?
- Верно, Баранкин!
Мы с Костей обняли Мишку с двух сторон и побежали по лестнице вверх.
На площадке я совершенно неожиданно столкнулся носом к носу с Венькой Смирновым. Помните его? Он ещё стрелял в нас с Костей из рогатки, когда мы были воробьями. А когда были бабочками, то он нам хотел крылья оборвать!.. А когда были муравьями, то он муравейник наш разрушил!..
- Приветик! - сказал Венька, щурясь прыгая сразу через две ступеньки вниз.
Я успел схватить его за рубаху и остановить. - Ты чего? - спросил Венька. - Вот чего! - сказал я, притягивая Веньку к себе и давая ему подзатыльник.
- За что? - спросил, щурясь, Венька.
- Не будешь в другой раз стрелять в меня из рогатки!
- Когда я стрелял в тебя из рогатки? - Когда я сидел вон на той ветке! - Я показал рукой в окно на тот самый тополь, с которого меня и Костю чуть-чуть не сбил Венька из своей катапульты.
- Когда ты сидел на той ветке? Что ты городишь, Баранкин, какую-то чепуху?..
- Чеп-чеп-чепуху, говоришь? А двух воробьёв на тополе помнишь?
Венька сощурился, соображая, как лучше ответить на мой вопрос.
- А это тебе за бабочек! Чтобы ты нам, то есть им, в следующий раз крылья не обрывал!.. А это тебе за муравьёв, чтоб лопатой в муравейник не тыкал…
Я дал Веньке ещё два раза по шее, выхватил из его кармана рогатку с оптическим прицелом, сломал её и бросился догонять Мишку с Костей.
- Баранкин! - донёсся до меня снизу Венькин голос.
- Что тебе?
- А я так ничего и не понял все равно!
- Станешь ч-е-л-о-в-е-к-о-м, тогда в-с-е п-о-й-м-е-ш-ь! - крикнул я, перегнувшись через перила.
СОБЫТИЕ ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЕ
Я хочу навеки быть человеком!
В этот день мы занимались с Яковлевым, наверное, часа четыре подряд. Когда Мишка в самый разгар занятий спросил нас: «Ребята, а вы не устали? Может, хотите отдохнуть?» - мы с Костей в один голос закричали на Мишку: «Нет, нет! Мы не устали! Что ты? Какой ещё там отдых! Ты давай не отлынивай, Яковлев!» - «Я не отлыниваю», - сказал поражённый Мишка и стал объяснять нам следующую задачу, потом он повторил с нами пройденное, потом объяснил ещё одну задачу, потом устроил нам с Костей небольшой экзамен, потом он положил голову на стол и сказал хриплым шёпотом, что больше он с нами заниматься не может, потому что он уже сорвал голос и вообще совершенно выбился из сил.
Тогда мы взяли лопаты и пошли с Мишкой в сад сажать деревья. Физический труд - лучший отдых после умственного напряжения.
Когда мы выбежали во двор, то увидели Алика. Он всё это время сидел на лавочке и караулил, чтобы мы не сбежали. Вот чудак! Узнав, что мы добровольно идём работать в сад, он вытаращил глаза и побежал следом за нами, щёлкая на ходу фотоаппаратом. В саду нам сажать ничего не пришлось - все деревья были посажены. Тогда мы стали их поливать, а Алик опять всё время таращил на нас глаза и щёлкал фотоаппаратом. Потом мы вернулись опять ко мне домой и занимались до тех пор, пока и Мишка и Костя не устали окончательно.
Когда Яковлев и Малинин разошлись по домам, я всё еще продолжал сидеть над учебниками и заниматься самостоятельно. Самостоятельно я занимался до тех пор, пока не заснул за столом. Как я очутился в постели, я не помню, наверное, в постель меня перенёс отец. Зато проснулся я на следующее утро сам, и так рано, что все ещё спали. Я с-а-м застелил аккуратно постель, тихо позавтракал, собрал учебники, на цыпочках вышел из дома и побежал в школу. Сегодня я должен был, я был о-б-я-з-а-н прийти с-е-г-о-д-н-я в школу самым п-е-р-в-ы-м!
