Военные трибуналы судили тысячи обвиняемых в измене и других контрреволюционных преступлениях, в том числе с начала 1942 г. – в сотрудничестве с нацистами18. (Под трибунал также попадали многие, обвинявшиеся не в военных преступлениях: воры, спекулянты, хулиганы.) В 1942 г. перед военными трибуналами предстали свыше 16 тыс. советских граждан – «изменников родины». Первый крупный публичный процесс, устроенный военным трибуналом, прошел в северокавказском городе Краснодаре в июле 1943 г.19 Закончился он публичным повешением восьми коллаборационистов на глазах у тридцатитысячной толпы и получил широчайшее освещение в средствах массовой информации (почти все другие трибуналы проводились секретно). Трибуналы продолжали действовать еще несколько лет после войны. В 1945-1953 гг. десятки тысяч советских граждан ежегодно арестовывались по обвинению в измене родине или пособничестве нацистам20. Тысячи осуждались военными трибуналами на смерть вплоть до отмены смертной казни в мае 1947 г.21 Другие получали приговоры к лишению свободы, обычно на сроки от 7 до 25 лет. Многие осужденные обжаловали свои приговоры в вышестоящие военные суды; заявления о незаконных сделках в связи с такими жалобами как раз и вызвали описываемый скандал.
Военная коллегия Верховного суда СССР надзирала за широкой сетью военных трибуналов, которые занимались преследованием – и привлечением к ответственности – сотен тысяч советских граждан, обвинявшихся в контрреволюционных преступлениях (включая сотрудничество с нацистами во время войны) по статье 58 уголовного кодекса. В качестве высшей судебной инстанции для осужденных военными трибуналами Военная коллегия принимала окончательные решения относительно приговоров, вынесенных низовыми трибуналами по делам о пособничестве врагу и других изменнических действиях. Структурно она являлась одной из пяти коллегий Верховного суда СССР, каждая из которых рассматривала дела определенных типов. (В сталинский период сам Верховный суд СССР функционировал не как конституционный суд – эту обязанность он утратил в 1929 г., – а как высший судебный орган страны22.)
За многие виды деятельности23, от активной поддержки нацистов до выполнения черной работы, например стряпни и уборки, для немецких военных на оккупированной территории (зачастую под страхом смерти) и весьма туманно обозначаемых «изменнических намерений» и «враждебного отношения» к советской власти, судили как за контрреволюционные преступления по статье 5824. Правовая ситуация в СССР весьма отличалась от послевоенной атмосферы в Европе (особенно во Франции и Бельгии), где суды снимали или сильно смягчали обвинения, сочтя определенные коллаборационистские поступки «закономерными, хотя и нежелательными, попытками выжить». Затем последовали массовые амнистии25. В Советском Союзе суды в основном придерживались принципа сурового возмездия даже пассивным наблюдателям или тем, для кого неповиновение приказам нацистов означало казнь от рук оккупантов.
Оговоры и Военная коллегия
Само по себе дело о взяточничестве лейтенанта Баканова было необычным, но не совсем уж немыслимым. Конечно, заявления, будто работники военного суда берут взятки, не назовешь типичными, но поначалу эти заявления ограничивались несколькими судами нижнего и среднего звена в Москве. Главное тут, однако, что Сталин, видимо, воспользовался делом Баканова как предлогом, чтобы обвинить в коррупции Военную коллегию Верховного суда.
Одно распоряжение ЦК в феврале 1947 г. свидетельствует, что на прокуратуру оказывался нажим, дабы она не останавливалась на деле Баканова, а пошла гораздо дальше и, не щадя усилий, разоблачала взяточников в столичных военно-судебных учреждениях. Распоряжение предписывало главному военному прокурору вооруженных сил Н. П. Афанасьеву «взять под личное наблюдение следствие по делам о взятках по г. Москве в военных судебно-прокурорских органах, обеспечив его своевременное проведение»26.
Будучи в тюрьме, Баканов дал показания на десятки людей из московских военно-судебных учреждений, благодаря чему его дело вылилось в большой скандал. Он потянул за собой множество работников органов военной юстиции разного уровня, якобы получавших взятки (не считая двадцати с лишним лиц, которые, согласно его показаниям, давали ему взятки). В целом Баканов сдал более трех десятков человек, с которыми работал, в том числе многих военных судей, бравших, по его словам, деньги за отмену или смягчение приговоров. В результате были арестованы трое судей военного трибунала Московского военного округа, четверо судей и трое секретарей военного трибунала Московского гарнизона (а также двое бывших членов этого трибунала), секретарь председателя Московского городского суда, военный следователь и адъютант, работавшие в Главной военной прокуратуре СССР27. В конечном счете прокуратура предъявила обвинения во взяточничестве 61 чел., почти всем по оговору одного человека – лейтенанта юстиции А. Г. Баканова28.
Бакановские махинации могли бы остаться единичным, хоть и тревожным примером коррупции на нижних уровнях системы военной юстиции в Москве. Однако, судя по ходу следствия, это дело привлекло внимание самого Сталина. Управление кадров ЦК под началом Кузнецова следило за делом с исключительной тщательностью и, возможно, способствовало его развитию. Самое главное: управление заявило, что Баканов дал следователям показания, будто некоторые работники высшего судебного органа страны по делам, касающимся военных преступлений, – Военной коллегии Верховного суда СССР -берут взятки. В подтверждение следователи ссылались на то, что после рассмотрения жалоб судьи Военной коллегии в ряде случаев смягчали и даже отменяли приговоры, вынесенные нижестоящими военными судами.
«Клеветать не буду»: Своеобразный процесс Баканова
По словам следователей, Баканов говорил просителям, что у него есть связи с влиятельными лицами в самой Военной коллегии Верховного суда. Дескать, люди, готовые дать взятку, могут ожидать положительных результатов, потому что он передаст их дела некоторым «полезным» членам коллегии. На допросах Баканов назвал по меньшей мере двух ее работников – секретаря Кевеш и инспектора Бородавкина. Доносы Баканова на персонал Военной коллегии помогли раздуть большой скандал, который бушевал в ряде высших советских судов несколько лет.
В середине лета 1947 г., 17-24 июля, в Москве прошел один из самых необычных процессов о взяточничестве в истории Советского Союза. Это был закрытый процесс двадцати пяти человек, якобы причастных к аферам Баканова. Поскольку их дела считались исключительно важными, их рассматривала специальная сессия Военной коллегии Верховного суда. Поэтому перед тройкой ее судей стояла чрезвычайно неудобная (можно сказать, типично сталинская) задача – вести процесс, на котором рассматривались показания, касавшиеся в том числе собственных сотрудников коллегии.
В завершение процесса судьи признали А. Г. Баканова виновным в получении или передаче в качестве посредника взяток в общей сложности на сумму около 100 тыс. руб. Поскольку многие из этих взяток давались в связи с делами о контрреволюционных преступлениях, Баканов был осужден по статье 58-7 за использование государственного учреждения для подрывной деятельности («вредительство») и по статье 16 за «общественно опасное преступление»29. Военная коллегия приговорила его к максимальной мере наказания – 25 годам лагерей. Баканову чрезвычайно повезло: Сталин отменил смертную казнь всего два месяца назад30. Девятнадцать других подсудимых суд признал виновными в даче взяток или посредничестве при таковой, вынеся им приговоры к лишению свободы на сроки от 2 до 5 лет.
