133 Там же. Ф. 9492. Оп. 2. Д. 51. Л. 206-208; Ф. 9474. Оп. 16. Д. 284. Л. 18.
134 Там же. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 338. Л. 316. Отчасти из-за скандала по поводу взяточничества в Верховном суде была осуществлена важная реформа. Все дела, истребованные на пересмотр на основании успешной жалобы, должны были визироваться председателем Верховного суда или одним из его заместителей; все отклоненные жалобы – представляться председателю соответствующей судебной коллегии: Там же. Д. 379. Л. 7.
135 Там же. Д. 405. Л. 7. Судя по данным за 1949-1951 гг., лишь около 5-8 % жалоб, поданных в Верховный суд, вели к истребованию дела на пересмотр. 10 % были направлены в другие учреждения (и вряд ли стоит с оптимизмом думать о судьбе этих перенаправленных жалоб, попавших в бюрократический круговорот). 81-85 % отклонялись сразу.
136 В справке Комиссии партийного контроля 1950 г. о жалобах Прокуратуры СССР осуждалась «возмутительная волокита» в Верховном суде: РГАНИ. Ф. 6. Оп. 2. Д. 166. Л. 123 (постановление бюро КПК, 13 июня 1950 г.). 20 сентября 1949 г. заместитель заведующего административным отделом ЦК поднял вопрос о медленном рассмотрении жалоб: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 136. Д. 71. Л. 93-95 (письмо Бакакина Маленкову, 20 сентября 1949 г.). Он отметил, что с большими проволочками рассматриваются протесты на приговоры по делам о мелких хищениях государственной собственности.
137 ГА РФ. Ф. 9474. Оп. 7. Д. 882. Л. 213.
138 Там же. Д. 824. Л. 21, 30-31.
139 Каждый соответствующий сотрудник Верховного суда СССР в среднем рассматривал по 650-700 жалоб в месяц: Там же. Оп. 16. Д. 399. Л. 1-2. Волин просил 25 новых сотрудников для помощи в работе с жалобами. Неясно, удовлетворило ли просьбу Министерство юстиции. В 1951 г. только около 5,7 % жалоб повлекли за собой истребование дела на пересмотр: Там же. Л. 1-5 (письмо Волина в Совет министров СССР, 9 июня 1952 г.).
140 Об этом процессе см.: Там же. Д. 310. Л. 10-12.
141 Как отмечено в докладе КПК 1949 г., просители начинали занимать очередь перед дверями Верховного суда СССР в 3-4 часа утра. Часто они тщетно надеялись проконсультироваться с судьей, который, возможно, будет принимать решение по их жалобе: Там же. Д. 337. Л. 77.
142 «Такая ситуация не могла не внушать представителям общественности ощущение произвола в отправлении уголовного правосудия и недоверие к закону», – констатировал Питер Соломон (Solomon P. H., Jr. Soviet Criminal Justice under Stalin. P. 444).
143 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 418. Л. 275 (письмо Голякова Молотову, получено 7 августа 1944 г.).
144 Там же. Ф. 17. Оп. 121. Д. 612. Л. 59-61 (письмо Гусева Сталину, 27 июня 1947 г.).
145 Он сообщал, что судьи Верховного суда, приехавшие из союзных республик, мечтают вернуться домой, где они могли бы зарабатывать больше: ГА РФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 542. Л. 135.
146 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 612. Л. 59-61.
147 Чтобы показать суду, что у него не было причин брать взятки, ложно обвиненный судья Буканов на своем процессе подчеркивал, сколько продовольствия имелось в его распоряжении во время и после войны: ГА РФ. Ф. 9474. Оп. 7. Д. 960. Л. 320.
148 Нестеров, по-видимому, во время и после войны сажал картошку, чтобы кормить сотрудников Верховного суда РСФСР: Там же. Л. 322. Прокуратура предъявила ему очевидно необоснованное обвинение в спекуляции овощами в стенах суда.
149 Там же. Д. 912. Л. 178, 216, 288 (протокол процесса, 12-29 июля 1949 г.).
150 Там же. Д. 958. Л. 153-154.
151 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 612. Л. 60.
152 Solomon P. H., Jr. Soviet Criminal Justice under Stalin. P. 397.
153 См. доклад Л. З. Мехлиса в Министерство юстиции Чебышеву; он не датирован, но, судя по датам предыдущих и следующих документов, написан в феврале-марте 1948 г.: ГА РФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 544. Л. 338-339. Голяков и министр юстиции Рычков 8 октября 1946 г. просили Берию предоставить Верховному суду СССР помещение побольше, указывая, что там в одной десятиметровой комнате сидят тринадцать человек: Там же. Оп. 2. Д. 37. Л. 70-71.
154 Там же. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 284. Л. 18-19 (письмо Голякова Молотову, 3 июля 1945 г.).
155 Там же. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 542. Л. 189.
156 Там же. Л. 135; Ф. 9474. Оп. 16. Д. 284. Л. 18-19.
157 Там же. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 322. Л. 37; Д. 284. Л. 19. Еще одна проблема, писал Голяков Молотову, заключается в том, что с политической точки зрения недопустимо смешивать в общих приемных просителей разных категорий. Тех, кто пришел жаловаться на приговоры за «контрреволюционные преступления» (в Военную коллегию и Коллегию по делам лагерных судов), уверял он, нужно держать отдельно от ходатаев по «обычным» уголовным делам: «Совершенно нежелательно общение посетителей этих коллегий с другими посетителями» (Там же. Д. 284. Л. 18-19). Документы государственных и партийных архивов свидетельствуют, что Голяков неустанно продолжал писать верховным руководителям партии и правительства об этих проблемах и в 1946, и в 1947, и в 1948 гг. Собственно, он сам подтверждал, что направлял письменные жалобы по поводу помещений суда в партийные и государственные органы каждый год за десять лет своего пребывания на посту председателя Верховного суда СССР: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 136. Д. 22. Л. 150 (письмо от Голякова, 14 сентября 1948 г.). См. также: ГА РФ. Ф. 9492. Оп. 1а. Д. 542. Л. 135.
158 ГА РФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 322. Л. 87-96. Описание неэффективных способов рассмотрения жалоб в Верховном суде см.: Там же. Л. 69-75. В ноябре 1948 г. Волин ходатайствовал о строительстве для Верховного суда СССР нового здания. Он просил Министерство внутренних дел поставить этот проект в свой строительный план, то есть здание должно было возводиться руками заключенных. Позже Волину удалось добиться перевода суда в дом 13 на улице Воровского, где располагался Московский областной суд. В конце концов Верховный суд получил новое помещение.
159 Там же. Д. 162. Л. 116 (письмо Голякова в ЦК Маленкову, 26 июля 1940 г.).
160 Ту же мысль высказал Питер Соломон относительно 1930-х гг.: «Середина 1930-х гг. представляла собой переломный момент в истории советской уголовной юстиции. Уголовное законодательство оставалось инструментом Сталина, но задачи его изменились. Когда коллективизация практически завершилась, Сталин постарался упрочить новый социальный строй и создать сильно централизованное государство. Такое государство требовало уважения к законам, которые оно издавало, и неудивительно, что Сталин решил восстановить авторитет закона и сформировать надежные, централизованные органы для его исполнения» (Solomon P. H., Jr. Soviet Criminal Justice under Stalin. P. 194). См. также: Gorlizki Y., Khlevniuk O. Cold Peace.
