А государь император в этот день записывает в дневнике: «Проснулся в Смоленске в 9½ час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал всё свободное время франц. книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилёв в 3 ч. Был встречен ген. Алексеевым и штабом. Провёл час времени с ним. Пусто показалось в доме без Алексея. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай».
Начала революции его величество не заметил.
24 февраля
В газетах напечатали сообщение, что муки на складах более чем достаточно, но дело было уже не в хлебе.
Город митинговал и манифестировал, причем лозунги были сплошь политические: «Долой войну!», «Долой самодержавие!». Бастовали больше 200 тысяч рабочих.
Полиция и казаки всё чаще сталкивались с неповиновением и прямым сопротивлением. Несколько десятков городовых получили увечья.
Положение становилось неконтролируемым.
Царь вечером записывает важные с его точки зрения события дня: «В 10½ пошёл к докладу, который окончился в 12 час. Перед завтраком принесли мне от имени бельгийского короля военный крест. Погода была неприятная – метель. Погулял недолго в садике. Читал и писал. Вчера Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру».
Антимонархическая демонстрация
25 февраля
В этот день демонстранты добрались до центральных районов. В нескольких местах звучали выстрелы, лилась кровь. Началась всеобщая стачка.
Совет министров заседал, но так и не определился с конкретными мерами. У бунтовщиков не было ни штаба, чтоб его разгромить, ни вождей, чтобы их изолировать. Не арестовывать же весь город?
Царь прислал телеграмму генералу Хабалову с требованием «завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны против Германии и Австрии». Но сам остался в Ставке, не считая положение слишком тревожным.
«Встал поздно. Доклад продолжался полтора часа. В 2½ заехал в монастырь и приложился к иконе Божией матери. Сделал прогулку по шоссе на Оршу. В 6 ч. пошёл ко всенощной. Весь вечер занимался».
Николай на семейной прогулке. 1916 г.
26 февраля
С утра было относительно спокойно – воскресенье. Командующий округом даже поспешил доложить императору, что его воля исполнена.
Но именно в этот день наметился перелом. Перед сумерками к безоружным горожанам начали присоединяться солдаты.
Очень важным – вероятно, даже главным фактором, определившим исход восстания, – стало скопление в Петрограде армейских резервов. Отсюда «запасных» отправляли эшелонами на фронт. В некоторых из так называемых рот могло состоять по полторы тысячи человек. Естественно, офицеров не хватало, нижние чины по большей части были предоставлены сами себе. «Циммервальдская» агитация приносила свои плоды. «Солдатская масса была проникнута одним страстным желанием – чуда, которое избавило бы ее от необходимости идти на убой», – пишет Ольденбург.
Всего в столичных казармах находилось около 160 тысяч (!) таких солдат, плохо дисциплинированных и в значительной мере распропагандированных.
Солдатская демонстрация на Невском проспекте
Когда в середине дня опять начались беспорядки, правительственные войска, выполняя приказ командующего, стали применять оружие. Было застрелено около полутора сотен человек. Возможно, устрашение и сработало бы, но внезапно по полиции открыли стрельбу запасные лейб-гвардии Павловского полка. Их поспешно окружили, вынудили сдать оружие, вожаков арестовали, но вечером и ночью неспокойно стало во многих казармах. В армии началось брожение.
Государь император тем временем занимался вот чем:
«В 10 час. пошёл к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сенатора Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино».
27 февраля
Это день, в который всё решилось.
Начался он с того, что восстал запасной батальон другого гвардейского полка, Волынского. Солдаты убили офицера, пытавшегося их остановить, и с оружием покинули казарму. К ним присоединились павловцы и солдаты Литовского полка.
У генерала Хабалова вдруг оказалось очень мало войск, на которые можно положиться. Основная масса гарнизона митинговала. Давать им оружие было рискованно.
К середине дня правительственные отряды удерживали только центр и мосты. Весь правый берег Невы, весь юг, Литейная часть были в руках мятежных солдат и рабочих дружин. Повсюду раздавалась стрельба.
Председатель Думы Родзянко отправил царю телеграмму с призывом немедленно учредить «министерство доверия», потому что в столице анархия. Николай сказал своему министру двора: «Опять этот толстяк написал мне разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать». Вместо этого император приказал распустить Думу и отправить с фронта к Петрограду «ударный кулак», две бригады под командованием генерал-адъютанта Н. Иванова. (Пока генерал соберет свой «кулак», всё уже закончится.)
Депутаты собрались, выслушали извещение о роспуске, после чего немедленно создали Временный комитет во главе с тем же Родзянко. Постановили указ не признавать и брать власть в свои руки. Объединились почти все: кадеты, октябристы, центристы, отчасти даже националисты – их лидер В. Шульгин был одним из самых активных деятелей этого конвента.
Если бы депутаты Думы проявили меньше решительности или даже были арестованы, это ничего не изменило бы. Революция достигла той стадии, когда она уже могла обойтись без формальной легитимности. Одновременно с созданием Временного комитета возродился руководящий орган, опробованный в 1905 году, – Совет депутатов, только теперь не «рабочих», а «рабочих и солдатских», потому что основной движущей силой революции являлись запасные. Совет возглавили «умеренные» революционеры: меньшевики Н. Чхеидзе, Ю. Стеклов, М. Скобелев, трудовик А. Керенский (последний состоял в обоих революционных штабах).
Однако наличие юридически правомочного, всем известного представительного органа – Думы – облегчило процедуру перехода власти. Иначе кровопролития и хаоса было бы намного больше.
