Летом беспорядки достигают нового, еще более высокого градуса: начинаются мятежи в вооруженных силах.
В июне взбунтовались матросы броненосца «Князь Потемкин-Таврический». Осенью произойдут восстания в Кронштадте и на крейсере «Очаков».
Это пока единичные эксцессы, однако в октябре антиправительственное движение обретает массовый и при этом скоординированный характер. Всеобщая железнодорожная забастовка, парализовавшая страну, перерастает во всероссийскую стачку, в которой участвует полтора миллиона человек.
В этой обстановке 17 октября выходит манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», предоставляющий россиянам все базовые демократические права: личности, совести, слова, собраний и политической деятельности. В исторической литературе преобладает мнение, что со стороны правительства это был акт слабости, приведший к еще большему подъему революционной активности. Но произошло нечто противоположное. Получив всё то, чего оно так долго и упорно добивалось, Общество (где, напомню, тон задавали либералы) перенастроилось на «мирную борьбу» с режимом.
Поэтому всеобщая стачка закончилась, а вооруженное восстание в Москве, самом сердце России, так и осталось единственным эпизодом революционной войны.
Декабрьские события в Москве стали высшей точкой конфронтации.
Началось опять-таки с политической стачки. Совет рабочих депутатов не смог взять власть в городе, но сумел полностью дезорганизовать его жизнь. Ничего не работало, фонари не зажигались, с наступлением ранних зимних сумерек миллионная Москва погружалась во мрак. Генерал-губернатор Дубасов ввел чрезвычайное положение, но полицейских сил не хватало, а войска гарнизона были ненадежны (гренадеры чуть сами не присоединились к восстанию).
Девятого декабря повсюду возникли баррикады. Дружинники-боевики начали охоту на городовых.
Но в целом москвичи сидели по домам. Массовой поддержки революционеры не получили – ни от либеральной интеллигенции, ни от народа. Число повстанцев было невелико – тысяча, максимум полторы тысячи человек. Взять под контроль весь город они не могли. Возникло несколько опорных очагов восстания.
К 19 декабря правительственные войска закончили военную операцию, потеряв убитыми всего 15 человек: повстанцев погибло около сотни. Эта цифра свидетельствует о том, что бои носили локальный, скорее партизанский характер. Гораздо больше пострадало мирных обывателей («частных лиц»), оказавшихся под огнем обеих сторон.
Самый активный и хорошо организованный центр сопротивления находился в рабочем районе Пресня, на мебельной фабрике Шмита. Ее владелец Николай Шмит сыграл в драматических событиях очень важную, пожалуй, даже главную роль. Это был 22-летний недоучившийся студент, увлекшийся социалистическими идеями. За год до восстания он унаследовал отцовское предприятие и стал благоустраивать быт своих рабочих. Сначала Шмит оказывал революционерам денежную помощь, а когда они взяли курс на подготовку восстания, молодой человек создал у себя на фабрике дружину, закупив для нее оружие.
После того как из Петербурга прибыли войска и приступили к планомерному подавлению очагов сопротивления, шмитовская фабрика продержалась дольше всех. (Николай Шмит будет схвачен и год спустя покончит с собой в тюремной камере, но перед этим завещает всё свое состояние РСДРП.)
Случай Николая Шмита был скорее исключением. После октябрьского манифеста радикальные методы перестали пользоваться поддержкой Общества. Большие Беспорядки так и не перерастут в революцию. Впереди будет еще много потрясений, но «температурный пик» лихорадки останется позади.
Следствием манифеста было еще и то, что теперь Общество разделилось на несколько лагерей, которые оппонировали друг другу.
С легализацией политических союзов возникли и проправительственные, более правые, чем правительство, организации, самостоятельно или полусамостоятельно боровшиеся с революционерами и либералами.
Революционеры занялись межфракционным выяснением отношений, как это всегда бывает в период неудач.
Либералы увлеклись подготовкой к выборам и тоже «поделились по интересам»: «Конституционно-демократическая партия», «Союз 17 октября», «Прогрессивно-экономическая партия», «Торгово-промышленная партия», «Партия правого порядка» и так далее.
Николай Шмит
Единства, впрочем, не было и наверху.
Сразу после провозглашения манифеста председателем совета министров стал новый «сильный человек» граф Витте. Тогда же вместо нерешительного Булыгина во главе министерства внутренних дел будет поставлен старый «ястреб» Петр Дурново, который вскоре начнет враждовать с Витте. Правительство продержится всего три месяца.
Кроме главной российской болезни – противоречия между архаичной государственной моделью и развивающимся Обществом – из-за ослабления властных институтов неминуемо обострились и все «национальные вопросы».
Здесь администрация действовала по-разному.
С боевитыми поляками – кнутом: в октябре в западных губерниях было введено военное положение.
С финнами, наоборот, пряником (хотя финны после курса на русификацию тоже ожесточились и даже убили генерал-губернатора). В надежде на умиротворение этого прежде спокойного региона великому княжеству тогда же, в октябре, восстановили права автономии.
С кавказцами попробовали применить традиционный колониальный принцип «разделяй и властвуй»: спровоцировали в стратегически важном Бакинском районе армяно-азербайджанский конфликт, но это лишь осложнило ситуацию. Забастовки на нефтяных месторождениях и перерабатывающих предприятиях не прекратились, но к ним прибавилась еще и кровавая, непрекращающаяся межэтническая вражда.
«Еврейский вопрос» воспалился в связи с созданием черносотенных организаций и выходом (в декабре) знаменитой фальшивки «Протоколы сионских мудрецов», которая станет пропагандистским оружием воинствующего антисемитизма.
Особым, почти курьезным эпизодом турбулентного года стала встреча Николая II и Вильгельма II в финляндских водах. Правители двух империй – один самодержавный, другой авторитарный – попытались изменить ход всей мировой политики по-родственному, договорившись между собой. 11 (24) июля двоюродные братья подписали секретный договор о взаимопомощи в случае нападения на Россию или Германию какой-либо европейской державы. Инициатива исходила от темпераментного, волевого «кузена Вилли». «Кузен Ники» дал себя убедить – и привел в панику своих министров. Разваливался альянс с Францией, на который была ориентирована вся внешняя политика России.
Под давлением правительства Николаю пришлось задним числом дезавуировать свою подпись. Время «монархической дипломатии» уходило в прошлое. (Как мы увидим, столь же бесплодно закончится и последняя, отчаянная попытка «помазанников божьих» остановить войну в июле 1914 года.)
