Галаэрон был так поражён, что почти не обращал внимания на спутников монстра — до тех пор, пока участок пещеры не обвалился и несколько человек, согнувшись, не начали разбирать завал. Они все были коренастыми и широкоплечими, их ноги по толщине могли сравниться с талией эльфа, а чёрные космы волос достигали плеч. Высокие ботинки и чешуйчатые доспехи были отделаны чёрным соболиным мехом, а массивные талии людей опоясывали ремни, сработанные из чешуи белого дракона.
Пока мародёры работали, голубой луч глаз-тирана опустился, прорезав полосу дымящейся пустоты всего в нескольких дюймах над ними. Люди бросились наземь, что-то выкрикнув на грубом и резком языке, затем сбоку от монстра возник чей-то небольшой кулак, сжавший скованный деревом стебельчатый глаз чудовища. И хотя рука была безволосой и гладкой, силы ей, похоже, было не занимать — потянула она так, что Галаэрону показалось, будто щупальце сейчас оторвётся.
— Шатевар! — раздался голос.
В проёме между бехолдером и сводами пещеры показалось женское лицо. Черты лица по эльфийским меркам были грубоваты, и всё же женщина была удивительно красива со своими медовыми волосами и голубыми, как турмалин, глазами.
Появилась и вторая рука, прижавшая кинжал к схваченному глазному щупальцу, а потом женщина произнесла на общем языке:
— Выкинешь подобное ещё раз, и я из тебя циклопа сделаю.
— Пускай твои уроды не мельтешат передо мной, — ответил глаз-тиран низким булькающим голосом. — Я устал их лицезреть.
— Усталость или смерть, выбирай.
Пока они спорили, Галаэрон попытался сосчитать людей. Двое мужчин стояли за глаз-тираном и держали блестящие чёрные мечи. Их оружие казалось сделанным из обсидиана, если не обращать внимания на тот факт, что оно было безупречной формы, с очень гладким тёмным лезвием без ожидаемых зазубрин. Ещё четверо, положив ножны себе на колени, расположились вдоль ближайшей стены. Судя по блестящим рукоятям, эти мечи тоже были из чёрного стекла. Сколько людей находилось перед глаз-тираном, было невозможно оценить из-за свечения его разрушительного луча, ослеплявшего Галаэрона. И всё же эльф решил, что банда мародёров не намного больше его отряда — снаружи они оставили всего двадцать лошадей.
Галаэрон отполз дальше за угол и стал отдавать приказы на языке жестов. Пытаться захватить человека, способного подчинить себе глаз-тиран — то ещё удовольствие, но особого выбора не было. Слухи о столь необычном столкновении наверняка разойдутся по Эвереске, а любая отсрочка, предоставленная людям, плохо отразится на репутации отряда. Лично Галаэрона это не особенно волновало, ведь он и так получил свой пост на границе с Пустыней в первую очередь из-за репутации оппозиционера, но среди его эльфов были и те, кто всё ещё надеялся сделать себе имя в Страже Гробниц.
Когда его воины были готовы, Галаэрон с помощью заклятия сделал себя и четверых товарищей невидимыми. Зная, что остальной отряд следует за ним, Нихмеду шагнул за угол. Зачарованные сапоги гасили все звуки, пока он крался вдоль противоположной от скрючившихся людей стены.
К сожалению, даже магия и эльфийская обувь не могли спасти от вздымавшейся на каждом шагу пыли. Стоявший в двух футах от глаз-тирана человек указал на облако у ног Галаэрона и что-то произнёс на своём грубом языке. Когда воин стал вставать, в тоннеле раздался звук спускаемой тетивы. Из ниоткуда вылетели четыре белых стрелы и вонзились в незащищённые бедра людей, войдя в плоть всего лишь на толщину мизинца. Захваченные врасплох грабители могил вскочили, врезавшись в нависший свод, и в тот же миг их веки сомкнулись, а сами они свалились лицом в пыль.
Такари с тремя эльфами, снова ставшими видимыми из-за своих выстрелов, бросилась вперёд, сменив луки на мечи, задержавшись только чтобы повернуть головы спящим воинам — иначе те могли задохнуться от толстого слоя пыли. За ними в тоннеле появились ещё полдюжины эльфов-лучников, трое из которых опустились на колено, а ещё трое остались стоять, сгорбившись позади товарищей.
— Эльфы! — прошипела женщина, до сих пор единственная представительница женского пола, замеченная Галаэроном в банде.
По обе стороны её широких плеч из темноты возникли три нацеленные стрелы. Женщина бросила взгляд на Такари поверх глаз-тирана.
— Надеюсь, мои люди живы.
— Они всего лишь спят, как и караульные, оставленные вами снаружи, — сказал Галаэрон.
Пытаясь не позволить очевидному спокойствию женщины вызвать у него чувство тревоги, он развеял заклятие невидимости и знаком приказал Такари и трём эльфам возле неё ждать у противоположной стены. Потом Нихмеду указал на спящих людей:
— Теперь они наши пленники, как, впрочем, и вы, так что сложите оружие и соизвольте объяснить…
— Нет.
То, что она его перебила, удивило Галаэрона.
— Что?
— Я сказала, нет, — женщина развернула к нему глаз-тиран. — Мы не станем сдаваться, и мы не обязаны ничего вам объяснять.
— Вы вломились в гробницу, — сказал эльф. — В этих краях такой поступок обязывает вас объяснять многое. Сдавайтесь, или умрёшь первой.
Женщина просто посмотрела мимо лучников Галаэрона и позвала:
— Стерад?
— Здесь.
В тоннеле позади эльфийского отряда раздались три глухих удара. Галаэрон оглянулся и с облегчением увидел, что его лучники на месте. Несколько противоположные эмоции вызывало то, что за ними стояли два крепких воина, нависающих над бессознательными телами стражников, которым Галаэрон велел прикрывать тыл.
— Ваши из арьергарда проснутся с парой шишек, — сказала женщина. — Но от головной боли они будут страдать не больше, чем мои люди от ран на ногах.
Пока она говорила, передний ряд эльфов-лучников развернулся, целясь в новоприбывших. Эльфы во втором ряду не обращали внимания на угрозу за спиной и продолжали целиться в женщину. Даже если та и обратила внимание, её, похоже, это не взволновало. Женщина сказала что-то на своём языке тем двум, что притащили оглушённых стражей из отряда Галаэрона, и мужчины подняли свои чёрные мечи к груди. И хотя этот жест не выглядел угрожающим, эльф заметил, что из такого положения им будет удобно рубануть его лучникам по шеям.
Женщина снова посмотрела на Галаэрона.
— Эльф, ты даже не представляешь, с чем столкнулся, но знай — я не хочу причинять вреда ни тебе, ни твоим сподвижникам. Поэтому уходите, пока я не передумала.
— Не слушайте её, господин, — сказал Луэнгрис, один из лучников в заднем ряду, единственный в отряде золотой эльф. — Пускай перережут мне глотку, с прицела я всё равно не собьюсь.
— Спасибо, Луэнгрис, но до этого не дойдет, — сказал Галаэрон, скрывая собственное раздражение. Луэнгрису было всего сто десять лет, он был самым молодым эльфом в отряде, и пока он всё ещё был достаточно неразумен, чтобы делать подобные заявления, из-за которых противники всегда оставались начеку. Позволив угольку из рукава скользнуть в ладонь, Нихмеду посмотрел на женщину.
