На этот раз ладонь Гевестуса легла на саблю, а Хаджар почувствовал, что даже если он бы присутствовал здесь со всем своим арсеналом — энергией Реки Мира и жизне-спасающими артефактами, то это не спасло бы его.
Не спасло его от всего одного удара этого полукровки.
Хаджар вздохнул и тихо ответил:
— Я не могу тебе этого сказать, Гевестус.
Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, а затем полукровка кивнул.
— Я вижу, что когда мы встретимся вновь, я буду уже мертв, — вдруг произнес он. Но без всякого страха или сожаления. — Скажи мне, Хаджар. Умер ли я достойно? С честью? Жил ли я свободно?
Умереть достойно? С честью?
Все это чепуха, которой пичкали наивных оловянных солдатиков, чтобы проще было переставлять их на железной доске несгибаемой судьбы.
Хаджар это знал.
Но…
Что-то заставило его ответить иначе.
— Ты жил свободно, Гевестус. И умер достойно.
Полукровка допил свое вино, отставил пиалу в сторону и протянул Хаджару раскрытую ладонь.
— Тогда мой дух спокоен, Хаджар. А теперь — приступим. И да помогут тебе те, чье лики ты видишь в звездах.
Глава 1359
Будь Хаджар моложе, хотя бы в том же возрасте, в котором принял предложение Оруна и отправился на Гору, то незамедлительно ответил Гевестусу тем же жестом.
Но…
Говорят люди не меняются. Может быть оно и так. Может люди сами и не меняются. Но что знал Хаджар точно, так это то, что людей, да и не только их, а вообще все вокруг — меняло время.
— Ты сказал Императору, что обучишь меня пользоваться полным именем Ветра, — напомнил он не столько Гевестусу, сколько самому себе. — теперь же говоришь, что передашь технику Пути Среди Звезд.
Хаджар не стал добавлять к сказанному ничего более уже произнесенного. Что именно он хотел этим сказать — и так было понятно.
Полукровка вернул ладонь обратно на колено.
— Спрашивай, Хаджар, — все тем же ровным тоном, предложил Гевестус. — но помни, что время играет не нашей стороне.
Время…
— Что такое Полное Имя?
Гевестус ответил не сразу. По его глазам было видно, что он пытается так сформулировать свою мысль, чтобы её можно было донести без вреда для них обоих.
Чем выше ступень развития адепта, чем больше его познаний о мире, чем глубже мистерии, которые он хранит в своем сердце, там сложнее процесс обучения.
Говорят, что самые могущественные из Бессмертных тысячелетиями пребывают в таких вот пещерах, погружаясь в длительные медитации из которых выходят лишь с крупицами новых знаний. И все это потому, что им не у кого учится.
Ибо, как говорили древние, “если рядом нет великого мастера, которому ты можешь доверить свою жизнь, то лучший учитель к которому ты можешь обратиться — ты сам”.
Процесс обучения адептов — обоюдоострый меч. С одной стороны, если учитель донесет свою мысль неверно или, что субъективно, но тоже бывает — донесет неверную мысль, то это навредит ученику.
Но в процессе учебы и сам наставник погружается в те основы, которыми пользуется незадумываясь, но может забыть об их значении. И таким образом он может либо укрепить собственный фундамент, либо… разрушить его.
Именно по этим причинам когда-то давно, почти в прошлой жизни, сперва Сера, а затем и Эйнен отказывались обучать кого-либо тому, что малообразованные адепты называли “истинной магией”.
— Что такое Полное Имя? — Хаджар задал, пожалуй, самый простой из имеющихся у него вопросов.
Но даже на этот Гевестус не спешил отвечать. Он взял паузу, которая затянулась едва ли не на четверть часа.
— Как ты называешь дождь, Хаджар? — вопросом на вопрос, ответил, в итоге, он.
— Дождем.
Гевестус кивнул.
— Но дождь может быть и отдельными его потоками, — продолжил он. — как волосы у леди. Они могут быть сплетены в единую косу. Могут быть распущены на локоны. Могут быть завиты в причудливую прическу. Но в конечном счете — это волосы. Но слово Волосы никак не похоже на слово — Коса. Хотя и первое и последние обозначает, по сути, одно и то же.
Хаджар нахмурился. Он чувствовал, что Гевестус хочет ему что-то сказать, но не могу уловить сути за ширмой красноречивых метафор.
— Так же и дождь. Он может быть ливнем. Может быть грозой. Бурей. Может быть просто несколькими ударами ледяной капели по ранней весне.
“Ударами ледяной капели по ранней весне”… еще в памяти Травеса Хаджару показалось, что учитель его славного предка обладал душой поэта. Сейчас он в этом только убедился.
— Но в конечно счете, все это — просто…
— Вода, — закончил за Гевестуса Хаджар.
Тот опять кивнул.
— Но ветер, это… это… — Хаджар чувствовал, что за этим словом должно крыться какое-то еще. Другое. И оно будто подбиралось к нему. Сквозь занавес пещеры, созданный каким-то древним богом. Даже через неприступную толщу камня и забвения окружающей их тишины, оно пыталось коснуться его.
Совсем как старый друг Ветер в ту пору, когда их разделила преграда в виде Печати Духа Меча.
Но у него не получалось.
Не получалось отыскать в закоулках своей души даже не само это слово, а путь к нему и…
Хаджар схватился за грудь и, согнувшись в поясе, зашелся в приступе жуткого кашля. Из его глотки, рывками, вырывались кровавые комки — будто он пытался отхаркнуть свои легкие, а за ними и остальные внутренности.
— Пилюлю, — чуть обеспокоенно поторопил Гевестус. — быстрее.
Но сам при этом остался сидеть на месте. Хаджар же, потянувшись дрожащей рукой к поясу, едва смог развязать тесемке на мешочке. Несколько пилюль выпало из пальцев и, упав на камни пещеры, растворились разноцветной дымкой.
Проглотив те, что удалось, все же, положить в рот, Хаджар выдохнул с легким облегчением, а затем вновь смог выпрямится.
— Что… почему… — прохрипел он, пытаясь собрать мысли в кучу.
То, что сейчас произошло, не поддавалось его разумению. У него сложилось такое впечатление, что что-то внутрь него почти треснуло. Развалилось на части. Рухнуло под собственной тяжестью. И это чувство не имело никакого отношения к физической плоти.
— Твоя душа слишком слаба, Хаджар, — чуть прикрыл глаза Гевестус. Только что подтвердились его опасения. — Одно дело — пользоваться чем-то и совсем другое — осознавать все то, что есть в твоем инструменте. Из чего он сделан. Для чего он сделан. А Полное Имя… Полное Слово — куда больше, чем какой-то там инструмент. Я не знаю ни полного имени Ветра, ни какого-то отдельного.
