Даже ветер все так же огибал школу меча, оставляя в саду спокойный и в чем-то даже уютный штиль.
И именно поэтому столь внезапным показался фонтан крови, рванувший из рассеченного надвое тела демона.
– … что случилось…
– … как он это сделал…
– … атакуем немедлен…
Но атаковать было уже некому. Следом за первым выпотрошенном и превращенном в груду мяса демоном, его оставшиеся сородичи повторили судьбу почившего.
Потоки крови омывали частокол, загородивший сад “Школы” от Седента. С внешней же стороны целые ручьи черноватой, похожей одновременно на смолу и гной, субстанции потекли в ливневые каналы. Они оставляли на мостовой жуткие разводы и сладковатый, рвотный запах в воздухе.
Хаджар посмотрел на ветку, зажатую в морщинистой руке. Та, уже меньше, чем через удар сердца, превратилось в облако пыли.
Все же, ему пока еще не хватало мастерства.
Глава 1136
Всю ночь Хаджар провел у постели Аркемейи. Остановить распад энергетического тела при его уровне осознания не только мистерий, но и окружающего мира (Хаджар все эти десятилетия исследовал не только мистерии, но и истинное слово и чем больше он в него погружался, тем отчетливее понимал, что в них — истинных слова, крылось куда больше, чем могло показаться изначально) было не так уж и сложно.
Куда более сложной задачей оставалась защита энергетического тела от процессов, которые могли бы превратить Аркемейю лишь в подобие самой себя, сделав её инвалидом, неспособны не то, что идти дальше по пути развития, но и банально оставаться на достигнутой ступени и не деградировать.
Хаджару приходилось использовать все свои знания и навыки, которыми он располагал. Воля и имя ветра были его инструментом и, если заменить их на энергетический эквивалент, то этому объему позавидовали бы несколько Безымянных.
Но, тем не менее, это действительно была всего лишь “замена” энергии. И, как бы силен не был Хаджар, он все равно оставался простым практикующим, который не имел необходимого ресурса в нужном объеме.
– Мне нужна твоя помощь, — не прекращая водить руками над телом раненной охотницы на демонов, произнес Хаджар.
— Мяу, – гордо ответила Азрея и отвернулась в другую сторону.
Хаджар лишь устало вздохнул и смахнул пот со лба.
Аркемейя, лежавшая на циновке, то и дело стонала, а по её обнаженному телу (пришлось раздеть, иначе артефактная броня мешала воздействию Хаджара) стекали крупные градины даже не пота, а пахучей слизи.
Кто бы не атаковал Аркемейю, он был невероятно силен. Настолько, что смог практически полностью уничтожить Пикового Повелителя, владеющего двумя истинными королевствами.
— Друг мой, тебе уже почти целый век, — увещевал Хаджар. – или ты меня ревнуешь?
– Р-р-р-р, — вскакивая на все четыре лапы, прорычала Азрея.
По её белой шерстке прошлись волны белого пламени и молний того же цвета.
— Тогда хватит корчить из себя маленькую девчонку, — отрезал Хаджар. — без твоей энергии я не справлюсь, и она умрет.
— Мяур, — вскинула мордочку котенок.
– Может и лучше, если бы она умерла, но посмотри на её раны. Они совсем свежие. И нанесены непонятным мне способом. Как будто били не по ней конкретно, а сразу по душе или энергетическому телу. Я с таким никогда не сталкивался, а ты?
— Мяв.
— Вот именно! И, получается, она получила их совсем недавно. Где-то в окрестностях Седента. В том состоянии, в котором она к нам заявилась, вряд ли она смогла пройти дольше, чем пять дней. Получается в окрестностях недели пешего хода обитает некая тварь, способная на такие вот атаки… а учитывая, кто к нам пожаловал, и какая слава сложилась у Аркемейи, это демон. А демоны не очень-то чают мое присут…
— Мяууууррр, – перебила Азрея.
– Если ты все это и сама понимаешь, то поделись уже энергией. Я её теряю.
Котенок еще раз фыркнул, но, все же, поднялся и, не убирая когтей, прямо по атласной коже Аркемейи забралась ей между высоких грудей.
Хаджар такие видел лишь, пожалуй, на изображения тех, кто называют себя уличными художниками. Полные, налитые соками, они прилегали друг к другу так тесно, что между ними, наверное, с трудом можно было протиснуть лезвие ножа.
Но, впрочем, у старого тела имелись и свои плюсы.
Хаджар смотрел на идеальную фигуру и тело богини любви или демона соблазна как на скульптуру – с восхищением, но без всякого желания.
Его чресла были все так же спокойны.
И в этом он находил некую гармонию для своего разума. Потому что в данный момент требовался именно разум, а не кровь молодого воина, запертого в теле старика.
Азрея прикрыла голубые глаза и замерла. Вскоре от неё начали исходить волны теплой, спокойной энергии. Хаджар, пронзая их иглами из воли и имени ветра, разделял марево на тончайшие нити силы, которыми ловко сшивал разрозненные каналы и узлы.
И на этот раз он ставил не столько плотины и заплатки, сколько позволял каналам самостоятельно зарасти по проложенным по ним тропинкам.
Этому искусству он научился в своих скитаниях по ближайшим регионам и границам Чужих Земель. И, пусть целитель, который его обучал, говорил, что Хаджару никогда не подняться выше коновала в этом искусстве, но и этого уровня было достаточно, чтобы не дать человеку… или не совсем человеку, превратиться в полукровку.
Так, за работой, прошел остаток ночи.
Когда Аркемейя очнулась, то осознала себя лежащей абсолютно обнаженной под одеялом из овечьей шерсти. Оно пахло чем-то затхлым и тяжелым.
Не самый приятный запах, когда у тебя в голове словно двадцать демонов пляшут на жестяных барабанах.
Девушка прикоснулась ко лбу и тут же отдернула руку – холодная, мокрая тряпка покрывала всю голову, освобождая лишь лицо.
– Понравилось? – спросила Аркемейя.
Хаджар, сидевший за столом и смотревший в окно, ответил не сразу. Так что раненная получила прекрасную возможность рассмотреть хорошо знакомого ей воина.
С их последней встречи миновало уже восемьдесят или, даже, чуть больше, лет. Но за минувшие годы Хаджар почти никак не изменился.
Это был все тот же безумец, который вместе с орком и горсткой смертных уничтожил гнездо Да’Кхасси.
Аркемейя облегченно выдохнула.
Она боялась, что может найти совсем другого Дархана, чем она запомнила. Но, видимо, такие упертые упрямцы, как он, никогда не меняются.
– Что именно? – голос, с легкой старческой хрипотцой, все еще звучал так же, как и многие десятилетия назад.
– Я, все же, голая.
Хаджар обернулся.
