Рекке пришлось замолчать, потому что подошла их очередь, а всем остальным, наконец, удастся узнать, что именно Император выделил из своей сокровищницы.
Глава 1085
Кинув быстрый взгляд на одежды, лошадей и внешний вид в целом, Безымянный адепт слегка склонил голову.
— Достопочтенные. Могу я поинтересоваться откуда вы?
— Империя Чавери, — тут же среагировали Рекка, протянув, безусловно, заранее подготовленный на такой случай документ. — Мы странствующие торговцы и пришли сюда… — она обвела глазами площадь. — с определенной целью. С нашей же стороны мы бы хотели принести в дар Его Императорскому Величеству вот эту шкатулку.
Геран достала из походного, зачарованного разнообразной магией, мешка резную, небольшую шкатулку. Внешне в ней не было ничего интересного, но Хаджар, вдруг, почувствовал от неё легкое дуновение энергии, с которой он бы не рискнул не то, что связываться, а даже рядом находиться.
Безымянный адепт взмахнул рукой и вокруг отряда повисло непроницаемое поле.
— Это то, о чем я думаю? — прошептал он.
— Да, — ответила Рекка.
Адепт кивнул.
— Проходите, — он отошел в сторону от прохода в Сад Сатиров. — Прием начнется в девять часов и продлиться до полуночи, после этого, до рассвета, сад буде находиться в распоряжении гостей.
Тут адепт бросил быстрый взгляд на Хаджара.
— Только следите внимательней за вашим слугой.
— Не переживайте, — том похлопал Хаджара по плечу. — мы с него глаз не спустим.
— Замечательно.
Хаджар, спасибо годам в бродячем цирке уродцев, нацепил на лицо максимально правдоподобную глупую улыбочку. После того, как его узнал Ласканский Легионер в лесу, где призывали Тень Дурхадира, то, резонно, Хаджар задумался о маскировке. Так что на данный момент, с заниженной аурой (благо, кроме Великих Героев, никто бы не смог его раскусить. Все же — воля), в своих любимых, старых обносках и лаптях, он действительно выглядел как слуга.
Лошадей и дилижанс у отряда приняли непосредственно слуги Сада Сатиров, которые успели обменяться с Хаджаром понимающе-сочувствующими взглядами.
Тот ответил им полной взаимностью.
Все это выглядело настолько аутентично, что удивился не только Том, но даже Рекка, Крыло Ворона и Анетт. Кстати последняя, наконец, сменила свои шубы на привычный, легкий наряд чем-то напоминающий платье.
Каким-то чудом, вокруг столицы Ласкана не было зимы. Здесь, кажется, навеки замерла весна.
И в этом Хаджар тоже чувствовал недобрый знак. Хотя, возможно, просто разыгралась паранойя.
Войдя внутрь, он успел в полной мере ощутить всю прелесть Сада Сатиров. И это действительно было сложно с чем-то сравнить. То, что он видел в Запретном Городе, казалось лишь жалким подобием по сравнению с оригиналом, вдохновившем Моргана.
Если и подходило хоть что-то, то это слово «Рай», ну или то, каким его представляли последователи Христа в первом тысячелетие на Земле.
Сад, в котором ты чувствовал себя так, как блаженный перед смертью — умиротворенным и восхищенным.
Люди гуляли по тропинкам, останавливались в беседках, общались о чем-то о своем и постепенно двигались в сторону дворца, который буквально светился своей белоснежностью.
На нем не было ни едино трещинки, ни одного зазора внутри камня, ни одной тени или оттенка. Идеально белый и гладкий дворцовый комплекс с куполами и витражами, которые, каким-то чудным образом, будучи разноцветными, так же вписывались в общую картину.
— Так, давайте еще раз пройдемся по нашему плану…
* * *
Вечер, довольно быстро опустившийся на Ласкер, привнес в прекрасный, дневной Сад Сатиров очарование ночи. Как будто стеснительная девственница, дышащая жизнью, молодостью и невинностью, вдруг превратилась в опытную обольстительницу, под ногами которой осколков разбитых сердец столько же, сколько листьев в осеннем лесу.
— Что, не привычно, когда не ты главное действующее лицо? — Том, попивая из горлянке, развалился на лавке внутри беседки.
Анетт молча читала небольшой свиток, сидя при этом на ступенях строения, обвитого каким-то волшебным плющом с сиреневыми, распускающимися лишь ночью цветками.
Хаджар же, подперев плечом балку, смотрел на дворец. Туда, куда отправились недавно Рекка с Крылом Ворона. Кстати, последний все это время так же опасливо поглядывал на шкатулку.
И если Хаджар лишь ощущал странную, но смертельную для него энергию, то Крыло Ворона, кажется, как и тот Безымянный адепт был в курсе того, что находится внутри.
— Непривычно, — отстраненно, будучи погруженным в свои мысли, ответил Хаджар.
— Вот теперь поймешь какого это нам, простым смертным, когда-то кто-то из отряда отправляется на великие подвиги, а ты остаешься в подвешенном состоянии, не зная, чего ждать и вообще…
— Как думаете, — перебил Хаджар. Делал он это не часто, но порой Тома действительно заносило в его нетрезвом бреду. — что было в той шкатулке.
— Понятия не имею, — тут же откликнулся бывший аристократ и залил в горло алкоголя. — но энергия в ней… странная. Я бы к этой шкатулке и на милю бы не приблизился, будь на то моя воля.
— А ты что скажешь? — спросил Хаджар у Анетт.
После того, как Рекка показала свой дар Императору Ласкана, чернокожая ведьма не проронила не слово и лишь читала свой свиток.
— Ничего не скажу, — ответила она. — матери наших матерей запрещают нам говорить о подобных вещах. Когда придет Крыло Ворона — спроси у него. Может он тебе ответит.
Вот так вот…
Получается Анетт что-то знала, но Хаджару не говорила и…
Хаджар, внезапно, ощутил, как что-то подергало его за волосы. Он резко обернулся, чтобы вдруг услышать шелет цветов, порхание крыльев бабочки, звон капели, журчание ручья.
Это был ветер.
Но другой.
Незнакомый ему.
Чужой.
Тот, который приходит, чтобы принести весну. Он приходит с юга и востока.
— Мне надо отойти, — Хаджар спустился вниз по лестнице, ведущей из беседки и направился вглубь сада.
— Ты серьезно?! — Том вскочил на ноги. — Они уже скоро там все… закончат. Куда ты направился, варвар?
— Это не займет много времени.
Хаджар шел среди цветов, понимая, что, возможно, заявился в место, где хотел бы оказаться в последнюю очередь. Анетт предупреждала, что к нему придут, если он будет использовать магию, доступную лишь племенами богини Дану.
И сразу после этого, он использовал эту магию дважды. Причем в очень открытой и, в чем-то даже, грубой форме.
