Но не прошло и мгновения, как дерево завяло и в его пепле проснулся маленький птенчик, который до боли знакомой, синекрылой птицей поднялся на звездное небо, чтобы стать там новой звездой.
– Знаешь, что нельзя изменить в этом мире, юный воин?
– Нет, – снова ответил Хаджар.
Волшебник поднял взгляд к звездному небу. Почему-то Хаджару показалось, что там он увидел отражение чьего-то лица. Женского лица. Со слегка острыми чертами, смелыми и открытыми глазами и высокими скулами.
– Прошлого, – прошептал фантом. – Когда меня создали, то вложили в меня лишь две цели. Передать Вечно Падающее Копье, которому будет суждено взлететь в последний раз. И рассказать о прошлом тому, кого я уже однажды встречал, но еще лишь встречу.
Хаджар нахмурился. То, что… вернее даже – как говорил волшебник, почему-то напоминало ему речь Древа Жизни.
– Скажи мне, юный воин, какой раз мы с тобой встречаемся?
– Второй, – ответил Хаджар. – Или третий. Смотря что встречать встречей.
– Ты принес с собой табак из сокровищницы Императора Драконов?
– Нет.
– Значит второй… или первый… или мы не встречались никогда, – кивнул волшебник. – Когда мы встретимся третий раз, то выкурим трубки и расскажем друг другу истории. А затем, один из нас, умрет. Это неизменно, юный воин. Так были произнесены слова наших жизней.
Хаджар уже слышал эти… слова. Тогда, в разрушенном древнем храме, где у погребальных костров стоял волшебник с разноцветными глазами, он сказал ему тоже самое.
– Я не верю в судьбу, маг, – как мечом отсек Хаджар. – и, однажды, я отправлюсь на Седьмое Небо, чтобы уничтожить Книгу Тысячи и вернуть людям свободу.
– Свобода, – протянул волшебник. Он коснулся звездного неба и то, свернувшись, исчезло в плаче матери, не дождавшийся ребенка с войны. – Все мы свободны, юный воин. Но не все это видят.
Хаджар процедил что-то нечленораздельное.
– Но сейчас не об этом, – фантом резко обернулся и подошел к Хаджару. Он взмахнул рукой и рядом с ними появилось два простых табурета.
Высокое Небо! Все же, какой силой должен был обладать Пепел, чтобы создать иллюзию, которая была способна влиять на реальность?
– Садись, юный воин. Пришло время мне выполнить свое предначертание и рассказать тебе старую легенду.
– А если я не захочу слушать?
Глава 998
– Слушай и запоминай, юный воин, ибо эта история так стара, что даже в стране Бессмертных не найдется ни одного Вечного, кто смог бы тебе её рассказать, – фантом шептал так, будто боялся, что-то кто их может подслушать.
Хаджар же слушал настолько внимательно, насколько только мог. Почему-то он ощущал, что его жизнь и тайна его рождения и появления в безымянном мире, как бы пафосно не звучало это словосочетание, была связана, некоим мистичным образом, с жизнью Горшечника.
– Это произошло после того, как Горшечник отправился в странствие на поиски силы, – начал свой рассказ фантом великого волшебника. – Горшечник посетил множество стран и королевств. Он был первым путешественником в этом мире. Еще до того, как люди впервые перебрались за океан, который оказался лишь рекой, еще до того, как небеса открыли им свои просторы и до того, как они поняли, что никто и никогда не сможет добраться до края этого мира, Горшечник уже странствовал.
Перед внутренним взором Хаджара проносились сцены, созданные его воображением. Как же давно все это происходило? И можно ли было такое количество времени считать простыми эпохами, в каждый из которой хранилось едва ли не по сорок тысяч лет.
– Мир был еще молод, юный воин. И боги ходили среди людей. И в те времена, Горшечник повстречал одного из таких богов. Он бродил, не зная цели и не видя смысла. Могучий, как сама вселенная и печальный, как её последний рассвет. И имя этому богу было…
– Дархан, – прошептал Хаджар.
Фантом только кивнул.
– Горшечник узнал в боге изгнанника, который сбежал от бога войны Дергера. А ведь именно этот бог забрал возлюбленную Горшечника к себе. Никто не верил юноше, лепившему горшки. Даже когда юноша стал мужчиной, а мужчина –старцем. Даже когда старец вновь обернулся юношей, а затем вновь мужчиной – ему никто не верил. Бог забрал обычную смертную? Что за глупости! Кричали ему вслед люди. Ведь у бога есть целый гарем из божественных прелестниц, зачем ему простая смертная.
Хаджар вспомнил эту часть легенды. По преданиям, которые в том или ином виде сохранились у всех народов, с какими только не контактировал Хаджар, Дергер украл возлюбленную Горшечника.
Он забрал её на Седьмое Небо и пытался добиться взаимности своих чувств. Но прекраснейшая из когда-либо живших женщин отвечала богу войны холодным презрением спокойной звезды. Они лишь тосковала и горевала по своему простому и невзрачному Горшечнику.
За это Дергер обратил её в камень и оставил вечность услаждать ему взор в виде статуи в саду.
– Но Дархан поверил Горшечнику. Он помнил, как его мастер отбыл в мир смертных и вернулся с девушкой такой красоты, что даже божественные прелестницы на её фоне выглядели простушками.
Хаджар видел женщин не из мира смертных. Дух Курхадана, сама Мэб в её истинном обличии, обе эти женщины были несравнимы ни с одной из смертных девушек.
Представить себе ту, что затмит Мэб или духа Курхадана? На это у Хаджара банально не хватало фантазии.
– Они сели вместе так же, как сейчас и мы с тобой, юный воин, – в разноцветных глазах волшебника промелькнули искры азарта и какой-то… игривости. – Они вели разговор. Дархан рассказывал, как бог Дергер приставил его стражником к прекрасной девушке. Как она боялся каждого шороха его доспехов и взгляда темных глаз. Но была единственной, кто не относился к нему как к вещи.
– Вещи? – удивился Хаджар. – но разве Дархан не был богом? Ну или чем-то похожим?
– Нельзя быть похожим на бога, юный воин, – покачал головой фантом. –можно либо им быть, либо не быть. Дархан, сражаясь с врагами Седьмого Неба, снискал себе славу бога, но оставался лишь созданными богами оружием. Игрушкой. Слугой или, даже, рабом. Но прекрасная девушка относился к нему не как к слуге, а как к другу.
Хаджар вспомнил Дархана, который “жил” внутри его души. Почему-то он с трудом представлял себе того, кто смог бы подружиться с Черным Генералом.
Хотя, возможно, ему было сложно это сделать по той причине, что первый из Дарханов собирался, в прямом смысле, сожрать его душу и захватить тело.
– От неё он впервые узнал, что такое человеческое тепло, – продолжил рассказ фантом великого волшебника. – Тепло не тела, но души. Она рассказывала ему истории, юный воин. Люди часто недооценивают силу и могущество историй. Истории… что делает нас теми, кто мы есть, как не то, что мы слышим в детстве из уст тех, кто вкладывает в наше будущее их прошлое? Слова, юный воин, вот единственное, что имеет силу в этом мире.
