И осталась тишина. Тишина поля, по которому ходили лекари обоих лагерей, собирая мертвых и помогая раненым. Как своим, так и чужим…
– Морган… никогда этого… не поймет, – по щеке Хашима скатилась последняя в его жизни слеза. – Но… может… ты поймешь… однажды.
Хаджар промолчал. Он лишь сильнее сжимал, до кровавых пятен, грудь, внутри которой будто что-то разбили.
– Не вижу, – прошептал Хашим. – Помоги мне… помоги мне встать, Хаджар. Дай мне… встретить праотцов, стоя на ногах…
Хаджар посмотрел на лежащего в грязи, в коричневой, мутной воде, старца, пошедшего против Императора Дарнаса и поплатившегося за это всем, что у него было.
– Прошу…
Хаджар, шатаясь, шагнул к нему. Опираясь на меч, стискивая зубы уже не от эфемерной, а вполне явно, физической боли, он помог подняться Хашиму на ноги.
Старик, всем весом лег на плечи Хаджару.
Оттолкнувшись от вязкой земли, Хаджар выпрыгнул из кратера и оказался на вершине одного из камней.
– Луна… – Хашим уже почти ничего не видел. Его тело слабело, а руки словно ссыхались. – Увидеть её… в последний… раз. Такую… спокойную.
– Сейчас, старик, – Хаджар, едва стоя на ногах, поднял над собой меч. –Подожди немного.
Он взмахнул им и из синей искры, последовавшей за острием, выстрелил поток синего ветра. Он дотянулся до далекого небо и, расколов на пару секунд гранитный свод, обнажил сияние полной Луны.
Звезды танцевали вокруг неё и она плыла среди своих придворных спутниц. Серебрянное солнце, никогда и никого не опаляющее, лишь дарящее живительную прохладу и покой.
– Красиво, – тихо протянул Хаджар.
Он ожидал услышать что-то от старика, но тот промолчал. Хаджар повернулся, чтобы увидеть, как глаза Хашима были закрыты, а грудь его не двигалась.
Патриарх отправился к праотцам.
Успел ли он увидеть перед своей смертью луну или нет – Хаджар не мог знать. И, почему-то, от осознания этого, в груди заболело лишь сильнее.
Бережно уложив тело на камни, Хаджар достал из пространственного кольца огниво. Но, перед тем, как зажечь импровизированный погребальный костер, он заметил, как что-то лежало в сжатом кулаке патриарха.
– Все в порядке, моя миля, – шептала мать, укрывая маленькую девочку в своих объятьях. – Все закончилось… все в порядке.
– Мама, мама, – шептала дитя. – я видела, как дождь стал красным.
– Наверное на горе пролили краски, – пытался улыбнуться бледный отец семейства, но у него плохо получалось. – Все в поря…
Не успел он договорить, как дверь в их дом отворилась. Внутрь тут же проникли потоки холодного ветра и на порог упали капли ледяного дождя.
Сверкнула молния, очерчивая фигуру высокого мужчины.
Его волосы были собраны в тугой хвост, а могучее тело скрывали синие, разорванные одежды. По его боку стекала алая полоса, а сам он, хромая, вошел внутрь.
Отец семейства, взяв в руки серп, встал на его пути.
– Кто ты такой?! – прорычал он. – Убирайся из моего дома!
И дочь и мать смотрели на отца и мужа не просто с удивлением, а ужасом. Ни у кого в долине, кроме монахов, не был оружия. Никто им не умел пользоваться. И, более того, даже не предполагал, что хоть когда-то ему придется взять в руки что-то, что могло причинить вред другому.
– Никогда не будет мира, Хашим, – прокашлялся кровью мужчина. – Пока есть те, чьи жизни нам дороже этого самого мира.
Мужчина прошел мимо отца, а тот не мог даже пальцем пошевелить.
– Прошу, не трогайте мою д… – тепрь уже и мать не смогла договорить. Невидимая сила сковала её тело и она лишь могла дышать и смотреть на то, как опускается на корточки перед её дочерью страшный мужчина.
– Маленькое дитя, – произнес он. – я думаю, это должно быть у тебя.
Он положил на пол небольшой сверток, а затем, поднявшись, вышел из дома. Дверь захлопнулась и мать с отцом вновь обрели способность двигаться.
– Не трогай! – закричал отец, когда девочка потянулась к свертку.
Но было уже поздно. Девочка развернула тканевую обертку и на её ладони оказался древний медальон. На нем аист, распахнув крылья, летел на фоне мерцающей луны.
– Ты готов? – спросила Акена, когда Хаджар закончил обрабатывать свои раны. – Пещера Демонов спрятана где-то в глубине долины, но отец приготовил для нас карту.
Хаджар, вместо ответа, поднялся с мокрой земли и зашагал в сторону, куда дул северный ветер. Он приносил к нему крики отчаявшихся жителей долины. И эхо звенело в ушах:
Глава 993
Акена смотрела на то, как Хаджар, сидя от неё на расстоянии вытянутой руки, завернувшись в прохудившийся, походный плед, вглядывался в танцующие языки пламени.
Интересно, что он там видел?
Принцесса этого не знала. Она просто разглядывала его резкие, но красивые черты лица. Ясные, яркие, до того голубые, что почти синие глаза. Пламя отражалось в них блеклым светом.
Отсветы, лаская могучие плечи, уходили к шелковым волосам, хвостом ниспадающих до того низко, что когда Хаджар сидел, они свивались на одеждах в несколько спиралей.
Акена, с удивлением, поняла, что Хаджар Дархан, Северный Ветер, был не только таинственным, могучим воином, но и необыкновенно красивым мужчиной.
Хотя, как и любая женщина Даанатана, она считала, что красота в мужчине далеко не самое важное. Куда важнее было то, насколько крепко он мог держать оружие и насколько твердым были его слова.
– Мой отец многими манипулирует, – решилась, наконец, произнести Акена. –Даже твой учитель, Великий Мечник Орун, не был способен выпутаться из той паутины, которую плетет отец.
Хаджар только криво улыбнулся.
– Знаете, принцесса…
– Я уже говорила! – засмеялась, перебивая, рыжеволосая красавица. – Для тебя – просто Акена.
Улыбка Хаджар из кривой стала слегка печальной.
– Знаешь, Акена, – исправился он. – однажды я уже путешествовал с принцессой.
– Ты сейчас говоришь о своей сестре?
Хаджар повернулся к девушке и та подняла раскрытые ладони.
– Мой отец был не против, чтобы я прочитала твое досье, а я была не против узнать, с кем мне предстоит лететь в джунгли Карнака.
Хаджар кивнул. Он всегда догадывался, что Акена знает о его прошлом. Высокие Небеса, да только слепо-глухо-немая, дворовая собака в Даанатане не знала, что Хаджар, на самом деле, не был так юн, как заявил о себе при поступлении в школу Святого Неба.
Может именно с этим было связано то, что ректор Касий так сильно от него дистанцировался? И то, что Хаджар все еще так и не получил своего деревянного медальона личного ученика…
