Вторая дозорная не успела ни вскрикнуть, ни закричать. Кинжал Хаджара, описав широкую дугу, рассек ей гортань и голосовые связки. А когда она падала, то Хаджар подхватил её ногой и мягко опускал на залитую кровью землю.
В его руках постепенно тяжелело тело первой дозорной.
Черный Клинок с жадностью поглощал те крупицы духа, которые мог найти в энергетическом теле Небесного Солдата. Её молодое, пышущее жизнью лицо, иссыхало, превращаясь в мумию. И только глаза оставались такими же живыми и яркими.
В них все еще теплилась надежда на скоро возвращение и то, что пастушок её помнит и ждет.
На землю со глухим металлическим лязгом упали доспехи, а высушенный прах развел поднявшийся ветер.
– Что там происходит?!
Один из офицеров заглянул в проход. Хаджар, показательно, отсек голову еще дергающейся в конвульсиях второй дозорной.
Фонтан крови брызнул параллельно земле. Комья багровой грязи, скатываясь воедино, покатились под откос.
Война – грязная история.
– Тревога! – закричал офицер. – Тревога!
Он хлопнул по амулету на нагруднике. Тот вспыхнул лиловой энергией и точное такие же вспышки мгновенно засияли во всем лагере. Спустя меньше, чем удар сердца, уже загудел сигнальный горн, возвещающий о нападении.
Рекка была в чем-то права – все, действительно, как по “учебнику”.
Хаджар легко оттолкнулся от земли. В левой руке он сжимал меч, которым была вооружена тоскующая о пастушке девушка. Хаджар не был обоеруким мечником, но его контроля над собственным телом было достаточно, чтобы, с легкостью отбив неумелый блок молота офицера, отсечь ему сперва правую руку, затем, обратным движением, вырезать, вместе с доспехами, часть левого бока, а затем, изуродованного, бросить в гущу противников, несущихся в сторону “южных” ворот.
Их было несколько сотен. Женщины и мужчины, молодые и бывалые.
– ДЕРЕК! – во все мощь легких взревел Хаджар.
От его рыка, сопряженного с выплеском энергии, разнеслась воздушная волна. Ударив по первым рядам бегущих, она оторвала их от земли и, пронеся по воздухе десятки метров, раскидала по палаткам и шатрам.
На шум сбегались все новые и новые солдаты. Впереди шли офицеры. На весь лагерь Хаджар ощущал всего одну ауру Повелителя, а остальные – Рыыцари Духа и Небесные Солдаты.
И только где-то в далеке, в гуще крон джунглей, ярким пожаром в потоках Реки Мира сияли ауры Танигеда и Дерека.
Рядом с ухом Хаджара просвистела окутанная сиреневой энергией стрела. Ударив в землю за его спиной, она взорвалась цветками льда, разросшимися на несколько метров вокруг.
Но стоило им коснуться ног Хаджара, как они мгновенно растрескались и, обернувшись снопом острых снежинок, понеслись в обратном направлении.
– Щиты! – выкрикнул кто-то из полевых командиров.
Разом, будто механизм отлаженной машины, сотни воинов вышли вперед строя и вонзили в землю ростовые, осадные щиты. Поток снега ударил по ним и взмыл в небо стеной ледяных шипов.
– Лучники!
До слуха Хаджара донеслось, как семь сотен луков заскрипели натянутыми до плеча тетивами.
– Залп! – полевой командир махнул в сторону Хаджара мечом.
И без того темная ночь для самого Хаджара обернулась непроглядным мраком, в котором сложно было разглядеть свет далеких звезд.
Сотни стрел накрыли собой небо и устремились к одиноко стоящей цели.
Эти люди, которые стояли перед Хаджаром, не сделали ему ничего плохо. Он их никогда не видел. Не знал их судеб, не знал жизней и историй, через которые он прошли.
Никогда не видел матерей и отцов, которые ждали их возвращения домой. Не слышал первого плача детей, которых они оставили за своими спинами.
Единственное, что знал о них Хаджар – они пришли на его землю. На землю его предков. Землю его отцов, за которую те проливали свою кровь.
Пришли сюда с войной.
А значит – их ждал только один исход.
Смерть.
На том месте, где стоял Хаджар, взорвался столп черной, свирепой энергии. Он закружился в небо вихрем силы и эхо в виде сотен разрезов меча разлетелись по лагерю Ласканской армии. Крики раненных, стоны умирающих, реки крови проливающиеся на теплеющую от битвы землю.
Глава 905
Черный дракон, сотканный из тумана и мистерий меча, врезался в строй противников. Плечом Хаджар проломил щит воина, которому не посчастливилось оказаться у него на пути.
Осколки стали впились в стоящих рядов воинов, но те не успели почувствовать, как холодный металл пронзает их плоть. Куда раньше в кровавые ошметки их превратило эхо даже не от взмахов меча Хаджара, а от его движения.
Со стороны это выглядело, будто когти дракона рассекли стоявших по соседству воинов и то, что некогда было их телами, разлетелось в разные стороны.
Кровавые дождь пролился на ряды стоящих сзади.
Воина, держащего щит, буквально смело. Изломанной куклой, распадающейся в воздухе на составные части, он рухнул под ноги лучникам.
Пропела чья-то тетива и стрела почти впилась Хаджару в плечо, но стоило ей оказаться на расстоянии в метр, как невидимая сила стерла её в порошок.
Хаджар хорошо контролировал свое Графство меча – высвободи он его в полную мощь и солдаты, стоящие на расстоянии в сорок шагов, мгновенно погибли бы. Но Хаджар ставил своей целью не истребить армию, а сосредоточить её внимание на себе.
Иначе, вместо того, чтобы угнать корабль, отряд столкнулся бы системой самоуничтожения, которую запустили бы перед смертью капитаны судов.
Нырнув в сторону, Хаджар увернулся от скользнувшего вдоль его шеи палаша. Перехватив ведущую руку воина, хаджар сломал её в запястье.
Крик противника сладкой музыкой пролился Дархану в уши.
Он уже и забыл, как давно это было, когда в последний раз он сражался в честном, открытом бою. Где нет ни интриг, ни тайн, лишь враг, пришедший забрать твою землю.
На противоходе, Хаджар окончательно превращая руку солдата в труху, его же палашом снес сперва голову копейщику, пытавшемуся дотянуться до берда Хаджара, а затем и пронзил живот самому владельцу палаша.
Ногой он оттолкнул агонизирующее, захлебывающееся собственной кровью тело, в гущу врагов.
А затем, легким листом скользнув в обратном направлении, локтями врезался в защищенные забралами лица тяжелой пехоты. Сталь, сминаясь, рассекала плоть и кости.
Кровь пролилась на руки Хаджару, а сломанные зубы ливнем затрещали по его наплечникам.
Разворачиваясь юлой, Хаджар снес головы умирающим солдатам.
Черный Клинок праздновал свой кровавый пир. Все трое, еще до того, как упасть не землю, превратились в высушенный прах, развеянный ветром. Так что рухнули лишь их изломанные и разрезанные доспехи, но никак не тела.
