Со временем, если ему повезет, то лишь иногда вспоминает его смутный силуэт и, содрогнувшись, обновляет замки.
Воля Хаджара была крепка. Крепче, чем можно себе представить. С её помощью он запер этот скелет так далеко, что не могли его отыскать ни Черный Генерал, ни голем в Пустошах, ни Тень Бессмертного Мечника в горах Балиума, ни Хельмер с его жутким кошмаром, навеянным через шамана орков.
Но здесь, на горе стихий, шел дождь.
Тот самый.
Острый, промозглый, проникающий под кожу и забирающийся в саму душу.
И как у любого замка, даже самого надежного, есть ключ его отпирающий, так же было и с тайником Хаджара.
– Она погибла не по моей вине, – простонал Хаджар. – я ничего не мог сделать – это был только её выбор.
– Ты мог её не забывать! И не забывать того, что она сделала для тебя.
– Я не забыл, – Хаджар столкнул чужую ногу со своей груди.
Одно это простое движение заставило его скорчиться от жуткой боли.
– Забыл, – стоя на своем фигура. Её голос был то сравним с громом, терзающим небо, то со свистом обнажаемого меча, то со вкрадчивостью отцовских наставлений. – Ты все забыл. Даже свое имя…
– Я помню мою имя!
– Тогда как тебя зовут, Хаджар Дархан, Северный Ветер?!
– Ты уже назвал его! – очередная вспышка молнии на этот раз очертила лицо Хаджара. – Хаджар Дархан, урожденный Дюран – мое имя.
Гроза на мгновение стихла. Шторм унялся. И в мгновенной тишине шум падающих капель казался далекой канонадой. Выстрелами, бьющими по сердцу.
И тихий, шепчущий голос фигуры лишь дополнял общую картину.
– Нет, это имя – замок, за которым ты спрятал всю тьму, что собрал в том мире.
Том мире…
В первые в своей новой жизни от кого-то, кроме себя и собственного сознания, Хаджар услышал пусть даже намек, но о Земле.
Он поднял взгляд на фигуру. Ветер все так же трепал полы её плаща. Но в такой тьме было сложно определить даже примерные контуры мужская она или женская, не то что – кому именно могла принадлежать.
И здесь не помогала даже абсолютная память Рыцаря Духа.
– Кто ты? – прошептал Хаджар.
Какое-то время фигура молчала, а когда над головой сверкнула очередная молния, то её голос стал походить на самый жуткий шторм, который только мог обрушиться на головы смертным.
– Ты забыл меня, как забыл и её! Я был с тобой с самого твоего первого вздоха! Я был с тобой в том приюте, когда каждый день кто-то пытался оспорить твое право на жизнь! Я был с тобой в той темнице, в которую ты запер себя сам! Я был с тобой, когда ты лежал на холодном столе под ножами врачей! Я был с тобой в этом мире! Я уберег тебя от мечей…
В сознание Хаджара ворвалась сцена, где он маленький стоял на плацу Мастера в королевском дворце Лидуса. Он смотрел на то, как на него падали десятки острых мечей со стойки.
– Я был Един с Мечом и…
– ЛОЖЬ! – от грохота, сорвавшегося с уст фигуры, раскололись камни вокруг. Молнии опустились с неба и превратили часть горы в лаву. – Эту иллюзию –меч, ты принял в руки, потому чтобы боялся меня – единственного, кто всегда был с тобой. Я был с тобой всегда, … – очередной удар грома заглушил какой-то звук. – но ты отказался от меня. Предал меня так же, как предал и Елену.
– Не правда.
– Тогда назови свое имя, Хаджар Дархан! Назови его, чтобы назвать и мое!
Хаджар вновь посмотрел на фигуру.
Тьма из его раны перетекала в плащ фигуры. Так ему казалось недавно. Теперь же он видел, что это не плащ поглощал тьму, а тьма была плащом –оковами, запиравшими фигуру.
– Я знаю кто ты… – с трудом поднявшись на ноги, Хаджар схватился за плечо фигуры. – Но где ты был… где ты был, когда я нуждался в тебе больше всего?!
И с этим криком Хаджар сорвал капюшон с головы фигуры.
На него смотрела половина его собственного лица. Вторая же состояла из сгустка чего-то эфемерного и неуловимого. Но тот ясный, светлый, яркий синий глаз, которым другой-Хаджар смотрел на него, говорила все, что нужно было знать.
– Где ты был… – прошептал Хаджар. – когда я предал тебя.
– Ты предал лишь себя, Хаджар Дархан, – ответил голос, ничем не отличавшийся от его собственного. – И теперь заплатишь за это.
Глава 874
Рукоять меча была сделана из молнии, которую фигура, обладавшая половиной тела Хаджара, а другой эфемерной субстанцией, попросту схватила и, скомкав, в своих руках выковал рукоять. А затем, рассекая рукоятью воздух, он создал лезвие.
Синее, как небесная лазурь, с черными прожилками шторма и сверкающим серебром молнии. Лишенный гарды клинок чем-то напоминал Черный Меч, только выглядел более грозным и будто соединенным с фигурой.
– Я не стану с тобой сражаться, – покачал головой Хаджар.
Даже это движение вызвало у него судорогу в теле, а сам он отшатнулся в сторону. Рана на теле все еще сочилась темной кровью.
И, если бы не его воля, то он уже давно бы исчез под давлением душевной раны. То, что могло уничтожить даже Безымянного, лишь причиняло Хаджару невероятную боль и лишало его способности нормально стоять на ногах.
Гром бил по ушам стенобитным тараном, а молнии сверкали хищным оскалом голодного, разъяренного зверя.
Дождь хлестал по телу градом острейших стрел.
– В этом весь ты, Хаджар Дархан! – рев фигуры, обладавшей половиной лица Хаджара, перекрыл даже шторм. – В тебе нет самого важного!
Удар меча был быстр. Быстр настолько, что Хаджар, обладавший Королевством Меча, не смог даже заметить его. И огромная синяя полоса, расчертив пространство, исчезла где-то около горизонта.
Изнутри рассеченного фигурой шторма посыпались сотни и тысячи молний. Сливаясь в единый поток, они сформировали огромного крылатого монстра, который впился в Гору Стихий.
Часть её он превратил в каменную пыль, разлетевшуюся по ветру, а другую не то, что расплавил, а попросту испарил.
– В тебе нет ярости, – тихо, почти не слышно, прошептала фигура.
Сквозь потоки дождя, игнорируя вспышки молний, она шла прямо к Хаджару.
– Когда ты берешь в руки меч, он молчит. В нем нет жажды битвы. Лишь попытка убежать, скрыться от всего сущего. Но это не битва! – очередной удар грома слился со словами фигуры. – Это бегство! Это трусость!
– Я не трус! – кровью сплюнул Хаджар. – Ты знаешь это! Ты, из всех других, знаешь это!
– Я – знаю! – молнии и гром били вокруг фигуры. Они терзали вечную гору, превращая её в пыль и лаву. – Но знаешь ли ты?! Ты забыл! Забыл все, что делало тебя собой! Ты променял меня. Ты променял мою ярость, променял мою свободу на рабство!
