– Разумеется, – ответил он и отошел к стене, выложенной декоративным кирпичом.
Он достал из кормана блестящую монетку и бросил её в приемник на старом музыкальном аппарате. Несколько кнопок, два столбика пластинок и динамик –он мог поклясться, что музыкальной машины образца середины прошлого века здесь не стояло еще пять минут назад.
Хотя, скорее всего, он просто её не заметил.
– Приятного вечера, – Шрам забрал пирамидку с надписью и удалился к барной стойке.
Они остались вдвоем. Какое-то время смотрели друг другу в глаза, а потом опять засмеялись.
Уже через десять минут Шрам принес коктейль и салат. Елена набросилась на закуску голодной львицей, а после того, как девушка утолила первый голод, они начали болтать.
И, казалось, болтали обо всем на свете. О каких-то невероятных глупостях, граничащих с полным абсурдом, а затем резко перескакивали на мысли о таких размытых понятия как свобода или даже честь.
– Нет, ну ты представляешь, – Елена, с покрасневшими от алкоголя щеками, хлопнула ладонью по столу. – они решили меня шантажировать простой порнухой. Меня! Порнухой? Да это ведь сексизм!
– Слышу слова настоящей феминистки, – “смеялся” механический голос и щелкали пальцы по клавиатуре.
– А вот тебе было бы приятно, если бы тебя зафотошопили со всякими потными, толстыми мужиками? Ну ладно – пусть будет с толстыми потными бабами?
– Ну не знаю – может быть и рад. Хоть какое-то разнообразие.
– Извращенец! – Елена отпила еще немного красного яда. Вытерла губы салфеткой и с новыми силами бросилась в спор о чем-то вечном и нетленном… кажется они обсуждали революцию в жизни людей – смывающиеся втулки для туалетной бумаги, изобретенные в начале века.
Каким-то невероятным путем, полным смеха, алкоголя и песни Бена Кинга, они пришли к выводу, что космос перестали осваивать менно из-за втулки.
– Нет, ну серьезно, – он стоял на своем. – вот сидит инженер на белом троне, думает свою мысль, а тут раз – надо бы выйти. А туалетка закончилась. И, представляешь, надо придумать как выкрутиться из ситуации – куда деть втулку, как найти новый рулон. А если его – рулона, нет, так и вообще засада сразу.
– Так вот все наоборот, – не сдавалась Елена. – пока он думает, как ему быть, то вся гениальная мысль уйдет. А тут раз – бросил, смыл и вперед покорять звездные дороги!
– А почему тогда втулка есть, а космос не осваивают?
– Скорее всего это из-за… из-за… – Елена, явно уже не в самом трезвом состоянии, забавно нахмурила брови. – Все из-за порно!
– Опять ты за свое!
– Ничего подобного!
– Везде видишь свой дурацкий сексизм…
– Нет, ты послушай, все дело в…
Они смеялись, болтали, не зная счета времени. Окна в баре были задрапированы, так что не смотря на часы, не было ни единого шанса узнать, какой сейчас был час.
Только когда у Елены завибрировал телефон, только тогда они поняли, что на улице уже рассветало.
– Надо отправляться в обратный путь, – произнес механический голос.
– Как это поэтично звучит – обратный путь, – Елена, после звонка, будто внутри себя какой-то тумблер повернула. Девушка явно клевала носом и засыпала. – Знаешь, наверное, никто, кроме тебя, уже так и не говорит.
– Так? Это как – так?
– Так, будто ты из другого мира. Не от сюда… не такой как все.
– Ты пьяна, Елена.
– Может быть… а может именно поэтому я тебя и полюб…
– Вы собираетесь нас покинуть?
Черт!
Если бы он мог двигать своим телом, то это тело сейчас бы двинуло Шраму прямо промеж его невероятных глаз. Официант, как неоткуда, возник прямо около их столика.
– Да, пойдем уже, – донеслось из динамика.
Жаль, что он не мог отображать тех эмоций, с которыми набирался текст на клавиатуре.
– Может останетесь?
– Нет, спасибо. Мы пойдем. Сколько с нас?
– Ну хотя бы на полчаса, – почему упорствовал официант. – пока не доиграет альбом.
Он прислушался. После Бена Кинга играли и другие исполнители, а сейчас пел приятный, женский голос. Он его не узнавал. Но игра была невероятной, а голос мощный, глубокий и такой проникновенный, что с первых же нот замирала душа.
– Нет, мы пойдем, – неожиданно жестко возразила Елена. – терпеть не могу её пение.
Она поднялась на ноги, схватилась за край стола, покачала головой, а затем, качаясь, направилась в сторону выхода.
– Чертова Лана, – расслышал он перед тем, как Елена исчезла в тамбуре.
Он убрал руку с клавиатуры, положил на рычаг джойстика и начал “выпарковываться” из-за столика.
– Подумайте, – Шрам преградил дорогу. – может хоть одну песню послушаете?
– Ты опять нарушаешь правила, – Добряк, протирая стаканы, даже не смотрел в сторону своего бессменного официанта. Тот, положив на стойку грязную тарелку и стакан, облоктился локтями и уставился на музыкальный аппарат.
Шрам моргнул и пластинка, будто по-волшебству, сменилась на музыку одного калеки.
– Не понимаю я электронщины, но что-то в ней есть – цепляет.
– Ты будешь продолжать меня игнорировать?
– Учусь у лучших, – развел руками Шрам. – ты этим занимаешься на постоянной основе – почему не могу позволить себе и я.
– Еще раз – ты слишком часто нарушаешь правила.
– Ему было бы лучше остаться здесь.
– Это не тебе решать.
– Но и не тебе.
– А я и не вмешиваюсь.
– О, поверь мне, старый друг – я вижу.
– Поверь мне, старый враг, ты не будешь видеть, если не уберешься за седьмым столиком.
– Ты мне угрожаешь.
Когда они поднялись обратно на проспект и отправились вверх по улочке – в сторону автобусной остановки, то что-то заставило его обернуться.
Сгущался утренний туман. И, может, именно из-за него ему и показалось, что подвал, в котором находился странный бар “DH” отсутствовал. Вместо него в основании дома красовалась монолитная плита.
Дурацкая игра света и теней.
Глава 872
– Закурить не найдется?
В современном мире эта фраза была сродни сленгу, так как классические сигареты уже десятилетие как были запрещены по всему миру – приравнены к тяжелым наркотикам.
Так что эту фразу можно было услышать лишь от комиком, с экрана телевизора, а еще от бандитов, которых прогресс, увы, изжить не смог.
Из подворотни вырулила компания очень характерного вида. Кожаные куртки с металлическими заклепками, высокие ботинки на шнуровке и непонятной расцветки штаны.
