Широкие, мощные бедра переходящие в пышные, но не чрезмерно, ягодицы. Тонкая талия, на их фоне, казалась еще стройнее и заманчивей.
Две полоски мышцы вдоль впадины пупка, а сверху – крепкие, стоячие груди. Каждая размером с полтора кулака Хаджара.
В Даанатане лишь богатейшие из аристократок могли себе позволить специальные алхимические мази, которые бы сделали их груди такими же высокими и упругими.
На земле же лишь нож лучшего хирурга мог создать подобную роскошь. И, в редких случаях, поцелую самой природы.
Черные волосы Анетт, до этого всего собранные в мелкие косички, теперь пушистым покровом спускались по бедра, а яркие, синие глаза сверкали на фоне лица, цвета черненый меди.
Анетт была красива. Будто страстная ночь сошедшая на нежных влюбленных, еще не знающих, но вожделеющих объятья друг друга.
Видят Вечерние Звезды, тысячи мужчин ради одной ночи с таким произведением природного искусства были бы готовы продать Князю Демонов свою душу.
Тысячи… сотни тысяч… миллионы… но не Хаджар. Оценив девушку по достоинству, нисколько не стесняясь своей природной реакции на неё, он не сделал ни единого движения в сторону Анетт, а его сердце билось так же ровно и спокойно.
Чернокожая обворожительно, скосив взгляд в сторону мужского естества Хаджара, немного зарделась. Алый цвет на черных, пышущих жизнью и молодостью щеках, выглядел дурманяще привлекательно.
– Ты бы создал крепкое потомство, Хаджар Дархан, – прошептала она отводя взгляд в сторону.
Девственница – сразу определил Хаджар.
Но куда больше половой жизни Анетт его волновала миска белого цвета в её руках.
– Что это? – спросил Хаджар указывая на миску.
– Это? – не сразу сориентировалась девушка. Видимо происходящее было для неё пусть и не в новинку, но не самым рядовым событием. – Краска Шалгуш –её делают только Говорящие из волшебных пород дерева в час, когда звезды светят ярче всего.
Хаджар не ожидал такого подробного ответа, но, видимо, Анетт действительно нервничала.
– Расскажешь что будет происходить? – попросил Хаджар.
Анетт еще раз быстро мазнула взглядом по естеству Хаджара, и тому стоило огромных усилий не улыбнуться или как-то еще дать показать, что он заметил этот взгляд.
Когда же девушка опускалась рядом с ним на колени, он почувствовал абсолютно животный импульс повалить Анетт на спину, развернуть и с силой войти в неё с жадностью взявшись за то, что только попадется под руку.
И, как и любая женщина, Анетт почувствовала этот импульс Хаджара. Их взгляды пересеклись и оба замерли.
Хаджар понял, что если он поддастся животному инстинкту, то чернокожая красавица против не будет. Скорее – только за.
Но это было не подходящее время и не подходящая ситуация. Да и зверьми никто из них, все же и, возможно, к сожалению не был.
Всего доли секунды Анетт хватило, чтобы осознать, что ничего не произойдет. На миг в её ясных глазах промелькнул отблеск сожаления об упущенном.
Женщины…
– Я напишу на твоем теле древние символы этой краской. После чего, следуя моим указаниям, тебе нужно будет написать такие же и на моем. После этого мы отправимся на Гору Стихий, где ты попробуешь услышать имя своего природного “я”.
Кроме того, что им обоим нужно быть вымазаться в дурно пахнущей субстанции, Хаджар так ничего и не понял. Но решил не уточнять.
– А почему мы голые?
Брови Анетт слегка приподнялись в искреннем, неподдельном удивлении.
– Потому что краска должна быть написана на теле, а не на одежде, –пояснила она.
– Ах, ну да, точно, – согласился Хаджар.
– Ляг на спину, – тон Анетт прозвучал как неоспоримый приказ. Видимо сказывалась кровь Иблима.
Хаджар подчинился.
Анетт нависла над ним и начала свое мистическое действо. И, видят Вечерние Звезды и Высокое Небо, все же человек – не более, чем животное, рожденное с крепким разумом.
Ибо тех усилий, что стоило Хаджару, чтобы не дать себе волю, он не применял с тех пор, как боролся с волей своего предка – первого из Дарханов.
Пальцы Анетт скользили по его телу, оставляя за собой символы и знаки, сути которых он не знал. Грудь, лицо, руки, ноги и, о демоны и бездны –даже мужское естество. Она коснулась всего его тела.
А затем, улегшись рядом, протянула ему миску.
– Следуй моим указаниям, – прошептала она. – И будь нежен.
В ярких глазах сверкала игривость сопряженная с типичной, девичьей насмешкой.
Глава 865
Когда все было готово, а Хаджар, едва не прокусивший губу от усердия (усердия не чтобы начертить узоры на бархатной коже Анетт, при этом проходясь от лица и до самых пяток, ) отодвинулся в сторону, в шатер вошел никто иной как Хранитель Прошлого.
– Хранитель, – Анетт собралась было вскочить на ноги, но не успела.
Старик отрицательно покачала головой и, кончиком посоха, слегка надавил на живот девушке. Та осталась лежать на спине.
Хаджар же понял, что ситуация, в которой Хранитель Прошлого племен Зеленого Дома участвует в данном ритуале не самая стандартная.
– Сегодня я произнесу священные слова, – старик, тяжело опираясь на посох, опустился напротив Хаджара и Анетт. Оказавшись по ту сторону от костра, он отвязал от цветастых одежд пояс с множеством мешочков и кармашков. – Когда мои слова закончатся, вы сможете ступить на путь к Горе Стихий.
– Да, Хранитель, – ответила Анетт.
Белая краска на её черной коже делала девушку лишь только еще более соблазнительной.
– Ты уже проходила Посвящение, Анетт, и знаешь что будет впереди.
– Да, Хранитель, – повторила красавица.
– Но на этот раз все может быть иначе. Северный Ветер не рожден в Зеленом Доме, он пришел сюда своей собственной дорогой. Другое солнце светило ему на пути, другие Перворожденные ждут его в своих полях. Его мир – отличный от нас.
– Но вы говорили…
– Я говорил, – видимо для Хранителя было в порядке вещей перебивать других людей. – что он такой же человек, как и любой из нас. И это так. Но так же как птица Дулук бывает разной породы, так же и люди – все мы одинаковы, но в то же время, волей Первозданных, абсолютно разные.
Услышав слово “Первозданные” Анетт осенила себя несколькими знаками. То же сделал и Хранитель Прошлого. Хаджар же просто лежал на спине и пытался понять хоть что-то из произнесенного под шатром.
– Теперь ты, Северный Ветер, – старик повернулся к Хаджару.
Они встретились взглядом и в отличии от остальных древних сущностей, в глазах старика плескалось вовсе не время, а… спокойствие. Спокойствие горы, которая пережила столько штормов, что перестала и вовсе их замечать.
