То, что он увидел, поражало воображение. Орды мертвых наседали на сухопутные войска пятого легиона. Но пока ни один неживой не дошел до построения из щитов и копий.
Их, растянувшихся на сотню километров, сдерживало всего несколько адептов из столицы. Ученики школы Святого Неба. Их было всего пятеро и миниатюрная девушка, носящая доспехи корпуса Стражей.
Шесть адептов сдерживали неисчислимое количество мертвых.
А затем, Дора Марнил, которую каждый легко узнал бы по характерным для принцесс-клана доспехам, рванула вперед. Боцман как раз успел застать момент, когда она обрушила молот, который едва было не доставал до киля “Красавицы Нейи”, на океан из мертвецов.
-Держись! – боцман, обхватив юнгу и зажав его подмышкой, схватился обеими руками за планку. Сделал он это как раз вовремя, ибо уже в следующую секунду судно покачнулось от потоков энергии и ударной волны, хлестнувшей по дну линкора.
Боцман, выглянув, едва челюсть не уронил. Сперва он даже успел возликовать, когда увидел, что за жалкие ошметки остались от океана мертвецов. Но не прошло и двух ударов сердца, как он увидел, что следом за исчезнувшими идет в десятки… нет, в сотни раз большее количество.
– Боги и демоны, – выдохнул он.
– Они ведь справятся, да? – прошептал юнга. – Ученики из школы Святого Неба… они ведь самые могущественные в Империи, да? Они ведь справятся…
– Справятся, – солгал боцман.
– Император скоро пришел подкрепление, – кивнул юнга. – Он, наверное, готовит обходной маневр. Второй и седьмой легионы ударят с правового и левого фланга и мы возьмем мертвых в клещи. В прах их всех развеем, а затем кулаком трех легионов ударим по Ласкнаским ублюдкам.
– Конечно, – второй раз, уже намного тише, солгал боцман.
– Мы все обретем бессмертную славу, достопочтенный Блимы! – глаза юнги вспыхнули огнем войны. – О нас будут петь песни и…
– НА АБОРДАЖ! – ударил по ушам командный выкрик капитана судна.
Не успев разрядить и первого залпа, “Красавица Нейя” ударила бортом о борт мерцающего зеленым светом, корабля-призрака. Живые начали биться с мертвыми.
– Держись рядом, юнга! – боцман обнажил свои кортики.
Каждый засиял ярким, алым свечением, удлинявшим лезвие едва ли не в двое. Ударом ноги скинув абордажный крюк в пропасть, боцман проводил взглядом улетевших в пропасть мертвецов, а затем врубился в ряды тех, кто уже успел перескочить к ним на палубу.
Он перекинул через спину кости какого-то моряка, а второго, стоящего позади не ожидавшего подобного, по старой привычке, резанул по горлу. Но вместо крови, вместо сопротивления податливой плоти, боцман ощутил лишь пустоту. И самым кончиком лезвия он успел чиркнуть по позвоночнику скелета, одетого в простые матросские одежды.
– Проклятье!
Мертвец, заторможено, но довольно резко опустил боевой топорик прямо на ногу боцмана. Тот закричал от боли, когда ржавое лезвие, скользнув и не пробив железные пластины поножей, отсекло ему часть плоти с лодыжки.
Перехватив один из кинжалов обратным хватом, здоровенный моряк со всей силы, сдабривая удар энергией, опустил кулак на черепушку мертвецу. Того, в прямом смысле слова, разорвало в мелкую пыль. Но это был лишь первый, а за ним шли десятки и сотни других, ему подобных.
Матросы, солдаты, офицеры. Некогда гордая команда летающего корабля, теперь они обратили свои клинки против собратьев.
Проклятая магия…
Демонова война!
– Не дрейф, юнга! Прорвемся!
Боцман ожидал лихого выкрика, но…
Обернувшись, он увидел, как с палубы, залитый кровью, поднимался юнга. В его груди торчала абордажная сабля мертвеца. Юнга, со стеклянными глазами, заторможенным движением вытащил её из груди. Кровь не прыснула, а полилась мерным потоком наружу.
– Юнга… – прошептал боцман. Вытянув руку, он положил её на лицо мертвому юноше, а затем сжал.
Отряхнув и перехватив кинжалы поудобнее, с криком:
Глава 923
– Ну так что ты здесь ищешь, путник? – бабушка поставила перед Хаджаром блюдце и чашку.
Они сидели на маленькой кухне. Покорно трещал в каменной печи костерок, греющий нехитрую железную платформу, служащую для бабушки плитой.
Круглые окошки, закрытые вышитыми цветами занавесками, пропускали достаточно света, чтобы не напрягать глаза, но при этом не жмуриться от солнца.
Несмотря на то, что когда Хаджар заходил в избушку, за её порогам раскинула свои объятья зима, внутри было относительно тепло.
Взяв прихватки, бабушка сняла с плиты чайник и разлила по чашкам ароматный, душистый напиток. Поставив его рядом с печеньем и пряниками, разложенными по красивым мискам, она уселась напротив Хаджара и, поставив локти на стол, уперла щеки в ладони.
– Спасибо, – Хаджар подул на чай и отпил. Вкусный, приятный, но безо всяких изысков.
– Угощайся, – бабушка придвинула к нему пряники.
Хаджар уже протянулся к ним, но так и не взял ни одного. Подняв взгляд, он не рискнул встретиться глазами с бабушкой. Мир Духов — это не мир смертных и об этом стоило помнить. Здесь были свои законы и свои сильные, которых Хаджар не то что не знал, он даже границ их возможностей не осознавал.
– От чистого сердца предлагаю, путник, – добавила бабушка. – Гостинцы… Угощайся.
Только после этого Хаджар выбрал, из всех, самый маленький пряник и попытался надкусить. Зубы едва не хрустнули о камень, которым, на поверку, оказалась сдоба.
Только мгновение назад Хаджар подносил ко рту пряник, а сейчас уже сжимал в руках прасотой булыжник.
– Вкусно, путник? – спросила, улыбаясь, хозяйка. – Или, может, печенье хочешь?
Она придвинула к нему плошку с печеньем, но почему-то Хаджару показалось, на долю мгновения, что в плошке лежат вовсе не сладости, а черепки старых костей.
– Вкусно, бабушка, – вздохнув, Хаджар попытался надкусить камень еще раз. На этот раз это действительно оказался пряник. С ежевичным вареньем и довольно вкусный, но тоже без особых изысков.
– Ну кушай тогда, а я с тобой чайку попью, – бабушка взяла в руки чашку, подула аккуратно на содержимое и сделала несколько глотков. Затем поставила обратно на блюдце. – Расскажи свою историю, путник.
Хаджар, будучи готовым ко всему, чему угодно, вооруженный советами Степного Клыка, все равно едва успел поймать себя за язык. Было что-то в этом месте такое, что усыпляло его бдительность и, расслабляя, развязывало болтливый орган.
Вопрос, ведь, на самом деле, уже был задан. И если бы Хаджар сейчас начал рассказывать свою историю, то это выглядело бы так, словно он игнорирует вопрос хозяина дома.
Не самый большой проступок, но весьма явное пренебрежение и даже оскорбление.
