И так, до тех пор, пока та не вспыхнула и не опустилась на тень, отбрасываемую от книги, ярким, сиреневым комочком.
– Наконец-то… – прошептал Макин. – узри, ученик, величайшее творении алхимии со времен эпохи Пьяного Монаха! Сотни тысяч лет в этом мире не появлялось ничего подобного! Семнадцать веков и три года у меня ушло на то, чтобы её приготовить! Вся моя жизнь в этом крошечном шарике! И, приняв его, я вознесусь над этим бренным миром и увижу, что находиться там, за пределами Истинного Королевства!
Макин бережно поднял пилюлю и, не закрывая глаз, положил на свой вытянутый, почти змеиный язык. Затем проглотил и рухнул на стул.
– О да, – прошептал он. – Я чувствую! Я чувствую… Я чувствую?
А затем Макин закашлялся. Схватившись за горло, сильнейший маг Дарнаса рухнул на пол. Он забился в конвульсиях, задергался в агонии еще более жуткой, нежели в той, в которой бился застывший на алтаре Хаджар.
– Нет! – кричал Макин. – Это мое! Не отдам! ЭТО МОЕ!
Но, сколько бы он не ревел, не бился в агонии, а все равно не мог удержать утекающую сквозь энергетическое тело, силу. Его Ядро стремительно уменьшалось в размерах, аура слабела и так, до тех пор, пока не опустилась до ступени Рыцаря Духа начальной стадии.
– Что это… что со мной?
– Пилюля Ста Тысяч Душ, учитель, – Эйнен, обнажив лезвие шеста-копья. – я так подозреваю, что это еще более древняя дрянь чем та, которую вы создали. А может даже её предшественница.
– Что ты…
Эйнен достал из-за пазухи лиловую пилюлю, облаченную в белесую, туманную субстанцию.
– Даже великие люди порой поражаются фокусам смертных, – проговорил Эйнен. – особенно, когда они зависят лишь от ловкости рук.
Макин вспомнил, как Эйнен, по его же приказу, приблизился к своему другу, а затем отошел обратно за спину. Всего доля мгновения. Всего краткий миг. Меньше, чем нужно крыльям бабочки, чтобы сделать один взмах, но Макин не видел рук Эйнена.
Он так привык за всю свою жизнь ориентироваться на мельчайшие брызги в потоках Реки Мира, на тончайшие манипуляции волей, что просто не счел нужным следить за простым мясом – руками.
– Даже так, – Макин собрал все свои душевные силы воедино. – Я все еще подчиняю Истинное Корол…
Он не смог договорить.
Плотные путы зеленого света не дали ему пошевелить даже пальцем.
– Проклятье, когда вы говорили, что в плане есть нюансы, я и подумать не мог, что такие, – донесся из тьмы голос Карейна.
– Убить высокопоставленного волшебника – Наставника школы Святого Неба, Макина Серого, это, достопочтенные, государственное преступление, – вторил ему голос Рекки. – но, впервые, я рада, что участвую в подобном. Убить Императора? Уничтожить знать? Вы не в своем уме, Наставник.
Из теней, будто из дверей, вышел почти весь отряд Хаджара. Здесь не было лишь Анис и Анетт.
– Возможно, вам интересно, учитель, – Эйнен тоном дал понять, что думает на тему слова “учитель”. – Почему я смог избежать вашего проклятья разума и не стал вашей марионеткой?
За его спиной Дора держала свой молот, с которого и струился яркий зеленый свет. Макин смотрел на него и чувствовал в нем силу Божественной техники. Достаточно мощной и довлеющий, чтобы сдержать его Истинное Королевство.
Но откуда у Эльфийки столь могучая техника, в которой явно чувствовалось присутствие живого, лесного Духа?!
– Все просто, – Эйнен протянул правую ладонь. Та, вдруг, замерцала, а потом на её поверхности показался тонкий шрам. В отличии от других шрамов клятвы, этот было видно невооруженным взглядом. Слишком глубокий. Будто пронзивший не кожу и плоть, а даже душу.
В глазах Макина читалось удивление и поражение.
– Братская клятва, Наставник Макин, – Рекка развела руками. – даже я не подозревала, что между варваром и островитянином подобные отношения. За последние десять веков истории столицы, действительно сильные адепты приносили её между собой лишь четыре раза, так что не виню вас в вашей недольнозоркости.
– И все же, – вздохнул Карейн. – Я не представляю, чтобы я принес кому-то братскую клятву.
– Тебе бы… её никто и… не дал, – прошептала Дора. Техника явно давалась ей с трудом.
– Вы правильно сказали, учитель, – Эйнен выпрямился. – пришло время заканчивать, – он занес лезвие копье над лбом Макина. – я благодарю вас за все те знания, которые мне удалось у вас выкрасть. Но если вы думали, что в этом мире есть хоть что-то, что сможет заставить меня предать брата, то вы глупы.
– Какая страстная речь, – Карейн обхватил себя за плечи и закачался в разные стороны. – Не думал, что наш лысый страшила способен на такие длинные деферам…
Остаток фразы Карейна заглушил неприятный, хрустящий звук. Шесть-копье пронзил череп Макина и его душа, спустя мгновение, унеслась к дому праотцов.
Эйнен смотрел на труп человека, которого должен был считать своим учителем. Что же, глупо было отрицать – он чувствовал сожаление. Сожаление о том, что Макин, оказавшись щепкой, отлетевшей от разрубленного леса, так и не смог найти своего места в этом мире.
И, будучи занозой, видел перед собой лишь один путь. Путь, который, как надеялся Эйнен, привел его обратно к матери, братьям и сестрам.
Когда закончиться война, Эйнен обязательно помолится Великой Черепахе, чтобы праотцы простили Макина за всего его грехи и позволили обнять семью.
– Не думал… – прозвучал хрип с алтаря. – что… это… сработает.
Эйнен, отряхнув копье и перешагнув через бездыханное тело, подошел к другу… брат. Отомкнув ржавые цепи, он схватил его за предплечье и крепко сжал.
– У нас мало времени, бат мой…
– Тогда, в Грэвэн’Доре, – прохрипел Хаджар. – когда ты… при всех… назвал меня братом… я думал… мы раскроем себя…
Эйнен, проигнорировав слова Хаджара, положил тому в ладонь пилюлю Ста Голосов.
– Оболочки, которую я создал, хватит на три дня. После этого она рассеются и… если честно, я не знаю, что произойдет с тобой. Я так и не смог расшифровать записи Макина.
– Не важно, – покачал головой Хаджар. – мы проделали… длинный… путь. Сейчас… не время…
Эйнен “кивнул” и достал из кармана еще одну пилюлю.
– Это приведет тебя в Мир Духов. Без боли и агонии. Намного лучше той травы, которой пичкали тебя орки.
– Орки? – рекка оторвалась от изучения манускриптов, лежащих на столах. –Значит, все таки, варвар связан с Дереком именно через орков!
Но на неё никто не обращал внимания.
– Три дня… – прохрипел Хаджар, закидывая в рот обе пилюли. – Задержите Дерека… на три… дня. И я приведу… помощь.
Затем Хаджар закрыл глаза и опустился на алтарь.
Эйнен тут же достал из пространственного кольца волшебный саван, пропитанный самыми разными лекарствами и алхимическими препаратами. Он накрыл им друга и замер.
