– Спа…сибо, – с трудом, сквозь онемевшее горло, протолкнул Хаджар.
Он огляделся. Обстановка вокруг была не из лучших. Взрывом разворотило весь библиотечный зал, уничтожив сотни и тысячи древних книг и свитков.
В полу образовалась ровная воронка глубиной в три и шириной в восемь метров. На стенах, вернее – том, что от них осталось, красовались полусферические выемки. Если приглядеться, то вместе с такими же впадинами на потолке, они образовывали ровный шар.
Тела Рагара видно нигде не было. Взрыва энергии не пережили даже его доспехи и латные перчатки. Намного более прочные, нежели тело Рыцаря Духа, они так же обратились в пыль.
Хаджар сомневался, что в эпицентре подобной катастрофы не пострадал бы даже Травес.
Благо Эйнен времени даром не терял. Дальней от взрыва стене он уже прислонил Шакха. Тот, пусть и без сознания, но дышал ровно. На груди и руках виднелись раны, но не глубокие.
Кариса и Рамухан, так же без сознания, лежали рядом. Из присутствующих они выглядели лучше всех. Если не считать крайнего истощения, то у них даже особых повреждений не имелось.
Шакх внезапно закашлял, а его тело задрожало в мелкой судороге.
– В порядке? – спросил Эйнен.
Хаджар кивнул.
– Иди мальчику помоги.
– На мальчика он уже мало похож, – улыбнулся островитянин.
Положив Хаджара на холодный камень, на котором еще не полностью растаял лед, Эйнен отправился к Шакху. Островитянин из переделки вышел не самым целым, но только он в данный момент мог без чужой помощи стоять на ногах.
К тому же после прорыва на стадию Владеющего Копьем он получил довольно ощутимую прибавку к резерву энергии. Использовав за время боя лишь три техники он остался единственным боеспособным участником отряда.
– Зачем ты меня спас, Северярнин? – прозвучало рядом.
Хаджар повернул голову. Сбоку от него на камнях сидела Тилис. Она нервно крутила в руках свой жезл из навершия которого был выдран волшебный артефакт. Наверняка этот факт не помешал бы ей творить свою ворожбу, но сильно повлиял бы на результат.
– Твоя сестра об этом попросила, – натянуто улыбнулся Хаджар. – Да и вряд ли меня теперь можно называть Северянин
Тилис вздрогнула и отвела взгляд в сторону. Хаджар её прекрасно понимал. Когда-то он тоже был маленькой лягушкой, сидящей в своем колодце и полагающей, что на этом мир и ограничивается.
Даже не смотря на то, что Тилис лично знала Мудреца Подземного Города, находящегося на ступени Повелителя, она никогда с ним не сражалась. А если и сражалась, то ограничивалась спаррингами.
В таких сложно ощутить угрозу своей жизни и всю мощь монстра, стоящего напротив.
Рагар пошатнул уверенность Тилис в своих силах. А это, по сути, такая же душевная рана, которая может поставить крест на пути развития. Лишь со стальной волей можно шагать к вершинам мастерства. Любые сомнения, любая червоточина, пусть даже самая маленькая, может привести к краху.
– Знаешь, – её голос звучал сухо, а пальцы продолжали теребить жезл. – я придумала эту клятву, потому что думала, что вы с Эйненом нас предадите
Хаджар посмотрел на Эйнена. Тот вертелся вокруг Шакха, что-то вливая ему в рот и растирая по груди, на которой виднелись черные пятна обморожения.
– Благо, лысый оказался не таким уж простым.
– Да уж, – улыбка Тилис выглядела неживой и натянутой. Но лучше такая, чем вечные угрозы и оскорбления. – надо будет потом поинтересоваться у Карисы почему один из её людей оказался шпионом Санкеша.
– Поинтересуйся, – согласился Хаджар. – если тебе не все равно.
Разговор, откровенно, заходил в тупик. Им обоим было необходимо сказать всего пару слов, но… Для любого практикующего или адепта одним из столпов жизни всегда оставалась его собственная честь. И очень часто это понятие подменялось другим, более простым и в то же время, опасным – гордостью.
Многие, путая честь с гордостью, были готовы расстаться с жизнью, но не склонить голову. Пусть даже в переносном смысле.
– Я хотел…
– Я хотела…
Они замолчали. Избегая встречи взглядами, смотрели куда-то в пустоту собственных мыслей.
Эйнен уже закончил с Шакхом. Он собирался было подойти к другу, но, увидев ситуацию, решил на время остаться около пустынника.
– Наверное, я всегда знала, – первой нарушила тишину именно Тилис.
В вопросах чувств женщины всегда смелее мужчин.
– Прости, я…
– Нет-нет, – Тилис перебила и закачала копной огненных волос. – еще когда увидела тебя у входа в Подземный Город, то все поняла. Амулет, который ты с собой принес. Его ведь нельзя забрать силой… И если бы такое произошло, то охрана города получила бы сигнал, но… Никакого сигнала не было.
И опять тишина.
Хаджар не знал, о чем думала Тилис. Сам же он раз за разом переживал тот миг, когда Сера улыбнулась ему и рассталась с жизнью, забрав вместе с собой Наместника. Человека, убившего брата и мужа.
Хаджар ненавидел себя за это.
Но если быть абсолютно, до основания честным, то куда больше он ненавидел себя не за то, что не смог спасти Серу, а за то, что это был не он. Не он, а Сера, отправила ублюдка, убившего Неро, к праотцам.
И это разъедало Хаджара изнутри.
– Я её не убивал…
– Я знаю.
– Но, Высокое Небо, это я виноват в её смерти, – Хаджар сжал кулак. – если бы я был чуть… Проклятье!
Тилис посмотрела на лежащего перед ней человека. Она так долго его ненавидела, что теперь почти не могла понять, за что именно. Наверное, за то, что вернулся он, а не её Сестра.
– Расскажи мне о ней, – внезапно попросила Тилис. – расскажи мне о сестре.
И Хаджар рассказал. Это не заняло много времени. Всего минут пять, не больше. В то время, пока он впитывал энергию мира, подкрепляя технику укрепления плоти, он рассказывал о Сере. О том, как они встретились, как сражались вместе, оказывались в переделках и приключениях. Как она полюбила его брата. Как они поженились. Как нервничали и как смеялись.
Как он испортил их свадьбу, что теперь навеки останется с ним как одно из самых горячих сожалений.
И о том, как она умерла. Из мести? Потому что не могла жить без Неро? Потому что не справилась с душевной раной, пронзившей само сердце?
Кто знает…
Никто.
– Ты любил её, – Тилис смахнула с щеки влагу. Наверное на потолке начал таять лед…
Хаджар хотел что-то ответить. Что-нибудь душевное и проникновенное, но… не смог. Не смог, потому что порой признаться даже самому себе в том, как сильно ты заблудился, сложнее, чем помочь кому-то другому найти дорогу к свету.
