Её отец, вернувшийся к трону, где уже собралось несколько аристократов. Безумный Генерал, все еще державший ладонь на эфесе клинка.
И, как бы странно это ни звучало, командир Неро.
Но на последнего, скорее всего, как-то повлияли ногти Серы, которые она буквально вонзила в ладонь любовника.
Когда король отошел обсудить государственные дела, дышать Хаджару стало сразу проще. Как бы ни был он закален десятью годами рабства, но сохранять самообладание в присутствии убийцы родителей было слишком тяжело. Особенно, когда это самообладание требовало нацепить маску покорности.
И все же, когда он смотрел на улыбающуюся Элейн, то с каждым вздохом на его душе становилось все спокойнее.
С ней было все в порядке. Да, может она не помнила своего детства. Может считала убийцу родных – отцом. Но, она не знала всех тех горестей и лишений, которые выпали на долю Хаджара.
Бывший генерал и представить не мог того омута безумия, в который его погрузило бы осознание того, что с его сестрой обошлись так же как и с ним. Он мог выдержать любые пытки и унижения, до тех пор, пока с Элейн, его последним родным человеком, все было в порядке.
– Моя принцесса? – обратился Хаджар к красавице.
Приходя во дворец, он не сомневался в том, что ни одна живая душа не сможет опознать в нем принца, законного наследника престола. Слишком сильно его изменило, и продолжает менять сердце, подаренное Травесом.
Так что он никак не мог понять, почему Элейн продолжает стоять рядом и в открытую его разглядывать.
– Пригласи её на танец, дурень, – шепнул на ухо Неро.
Атмосфера слегка успокоилась и зал вновь погрузился в бесконечный вальс танцующих пар. До пира еще оставалось прилично времени, и камердинер то и дело оглашал прибытие все новых гостей.
Хаджар повернулся к другу, но тот, вместе с Серой, уже скрылся среди танцующих. Бывший генерал и прекраснейшая из принцесс остались наедине. Насколько это было возможно среди нескольких тысяч.
– Вы согласитесь потанцевать со мной, моя принцесса? – Хаджар, как когда-то, в прошлой жизни, учил его Южный Ветер, поклонился и протянул вперед правую ладонь.
Пальцы Элейн отозвались теплом, разливавшимся по сердцу Хаджара.
– Я боялась, вы уже и не спросите, генерал.
“Генерал”. Почему-то из её уст это звучало приятнее, чем когда то же самое кричали миллионы его солдат.
Глава 196
Они кружились среди пар, и Хаджар держал Элейн так аккуратно и осторожно, как если бы в его руках находилась хрупкая, тысячелетняя ваза. Он был нежен с ней и аккуратен, но старался не смотреть в глаза. Он не мог позволить себе подобной роскоши. Иначе он не был уверен, что сдержится от выкрика:
- “Сестра, это я!”.
И тогда он точно обнажит клинок и пойдет войной хоть против целого мира. Но, видят боги, он был уверен, что первым кто пронзит его сердце будет сама Элейн. Факт того, что спустя десятилетие скитаний, пройдя через сотни битв, он смог найти сестру, успокаивал его сердце. Но вонзалось в душу острым клинком осознание того, что она так и не сможет узнать его и для неё он чужой.
Они танцевали, кружась в такт льющейся со сцены мелодии. Элейн никак не могла понять, почему генерал прячет от неё взгляда. Но в его руках он чувствовала себя так, как никогда прежде.
Спокойно. Уверенно.
Принцесса ощущала себя в данный момент защищенной от всех угроз. Спрятанной от целого мира. Ощущала себя так, как любой нормальный человек чувствовал себя дома. Да, в руках Безумного Генерала, она внезапно ощутила себя дома. Ей захотелось прижаться к нему, обнять, положить голову на плечо и заснуть. Она была уверена, что сон окажется спокойным и приятным, а проснется она уже с расчесанными волосами.
Разум играл с ней злую шутку и ей казалось, что так уже было. Что она уже танцевала с этим человеком, засыпала в его руках, а он расчесывал её пряди. Вот только вряд ли они были знакомы.
Принцесса и простой крестьянин, ставший живой легендой.
– Вы прекрасны, моя принцесса, – прошептал генерал, выпуская Элейн из рук. Та сразу почувствовала себя одиноко и холодно. – но, боюсь, мне надо идти.
– Уже? – удивилась Элейн. – но еще даже пир не начался. И вам не вручили титул. И… вы мой почетный гость, достопочтенный генерал. Вы не можете уйти до начала праздника.
Хаджар не мог ответить, что он и не собирался. Вот только её движения… То как она танцевала, то как двигалось, все это было…
– Примус, мой старый друг!
И вновь в зале повисла тяжелая, на сей раз даже гнетущая тишина. Распахнулись двери, отбрасывая в сторону камердинера и впуская в зал ночную прохладу. Задул ветер, играющийся с тяжелыми шторами и огнем ламп.
В окружении десятка солдат в зеленой броне, в зал вошел Наместник. Он выглядел точно так же, каким его запомнил Хаджар. Надменный, с черными волосами, острым носом и насмешливым взглядом. Он смотрел на окружающих, будто те были не более, чем муравьями под его ногами.
Люди расступались в сторону и кланялись намного ниже, чем королю или принцессе.
С каждым шагом Наместника по залу разносилось эхо его силы. Она заставляло людей напрягаться и буквально бороться за каждый вздох. Имперец даже не думал сдерживать энергию Небесного Солдата, позволяя ей давить на аристократов и дворян.
Он выглядел будто хозяин в загоне для рабов.
Когда кто-то из пажей случайно задел край его изумрудных одежд, он даже не посмотрел в его сторону. Солдаты Империи уже утаскивали плачущего пажа в сторону, а люди делали вид, что так оно и должно было быть.
Машинально, сам не понимая что делает, Хаджар встал перед Наместником и перекрыл тому путь к принцессе. Это было настолько естественно для него – защищать свою сестру, что он сразу вспомнил, что он простой гость. Отставной генерал. Не более.
– Лирий, я начал опасаться, что ты не придешь! – поднялся с трона Примус.
Но Наместник уже не смотрел в его сторону. Он с легкой ноткой интереса и тонной призрения рассматривал Хаджара.
– Я бы счел, что меня не предупредили о маскараде, – игриво произнес Лирий. – но если вспомнить те байки, которыми тешится народ в Лидусе, то смею предположить – Безумный Генерал?
Наместник произнес легендарное прозвище так, что оно прозвучало самым грязным и последним ругательством.
– Я бы сказал, что не имею чести вас знать, – на этот раз я груди Хаджара вскипела такая ярость, что сдержать её он уже оказался не в силах. – но, боюсь, именно это и делает мне честь.
И будто бы само понятие “звука” исчезло в этом мире.
Все замерло.
Ветер, люди, их дыхание и сердца. Казалось, даже хаотичный танец огня в лампах и тот зстыл на пару мгновений.
