После той встречи они больше не могла слушать песен о генерале, но именно эти песни теперь делали её женщиной, облеченной властью. Именно благодаря им, она могла не воровать еду и одевалась в лучшие одежды и носила изысканные украшения.
Красавицы дворянки, раньше не обратившие бы на неё ни малейшего внимания, теперь искали её общества, льстили и заискивали. Делали все, чтобы через фрейлину снискать хоть немного фавора принцессы.
– Все люди гуляли и веселились, – продолжала фрейлина. – а генерал… он – охотился.
Элейн отвернулась к окну. Она слышала эти шепотки о том, что генерал Хаджар разрушил замок генерала Лаврийской и убил его владельца. Но даже это не могло пошатнуть сердце Элейн.
Принцесса смотрела на далекие горы. Туда, откуда дул северный ветер принося с собой живительную прохладу.
Где-то там, среди снегов и камней, сражался генерал, чье имя вселяло в сердца людей решительность. На каждом в столице, в каждой таверне и кабаке, о его подвигах и доблести пели песни. И люди, порой шептались, вспоминая какого-то другого Хаджара. Они говорили, что боги забрали у них принца, но подарили генерала.
Увы, Элейн, никогда не покидавшая пустынного дворца, ничего об этом не знала. Любые упоминания о принце Хаджаре были запрещены королем. И даже фрейлина, знавшая об этих шепотках, не смела упомянуть убиенного, законного наследника престола.
– Расскажи мне еще, – вздохнула Элейн.
В это же самое время, когда две девушки общались в высокой башне, во дворце шла еще одна беседа. Правда, в отличии от предыдущей, она проходила во тьме и сырости подземных казематов.
С факелом в руках, Примус сидел напротив прикованной к стене старухи. В многочисленных язвах и волдырях, лысая, лишенная части пальцев и с выдранными из тела кусками плоти. Она мало походила на человеческое создание.
У неё не было большинства зубов, а те что остались – были сточены едва ли не по самые десны. Из пустых глазниц текли гнойные струйки.
– Почти пятнадцать лет пыток, Няня, – Примус, скучающе, подпирал подбородок рукой. – большинство мужчин не вытерпели бы и десятой части от этого срока.
– Мужчины, – раздался хриплый, каркающий голос. – вы умеете только кричать, но никак не терпеть.
– И сколько же ты еще будешь терпеть? Всего одно твое слово, Няня. Только скажи мне где находится Меч Короля и я подарю тебе долгожданную смерть.
Тело забилось в цепях, а из истерзанной глотки вырывались звуки мало похожие на смех. Но, все же, именно им они и были.
– Подаришь мне смерть, Примус? Мне?! Нет, подлый ты мальчишка! Это не ты мне подаришь смерть. Это я буду танцевать на твоих костях и греться в пламени твой горящей плоти! – она хрипела и стучала затылком о стену, оставляя кровавые разводы. Безумная старуха. – он идет примус. Я слышу его. Я вижу его глаза. Глаза зверя! Зверь придет за тобой, цареубийца! Он сожрет твою душу и выпьет мозги из твоих костей! Ха! Ха-ха!
Примус покачал головой и вышел вон из темницы.
Возможно, его палача переусердствовали и теперь он уже никогда не узнает где находится древний артефакт, оставленный основателем Лидуса. Первым его Королем.
Выйдя на поверхность, Примус посмотрел на далекие развалины замка. Поросшие травой и скрытые за молодыми деревьями, они напоминали ему о содеянном. Но, за пятнадцать лет, он ни разу не слышал новостей о принце. И, даже если тот и выжил, то что ему может сделать беспомощный калека.
Глава 125
Хаджар шел сквозь снежную пелену. Времени на счетчике нейросети оставалось еще достаточно. Дух действительно, каким-то непостижимым образом, смог заморозить, казалось бы, неприступную реку времен.
В такой буран нормальный человек бы уже давно заблудился или и вовсе – превратился бы в сугроб. Хаджар же ориентировался по мерцающей, красной стрелке. Именно таким образом работал “компас” нейросети.
Каким образом у неё получалось вычислять направление в такую погоду, Хаджар не знал. Сам он не мог разобрать пальцы на вытянутой вперед руке. Настолько сильным был ветер и настолько плотным оказался снежный полог.
Но в какой-то момент погода резко успокоилась. С очередным шагом Хаджар буквально вывалился из бурана. Тот все еще продолжал яриться где-то за спиной, а сам Хаджар стоял посреди спокойного и величественного ущелья.
Перед ним возвышались три каменных столпы с синими рунами на них. Они обозначали вход в шестой павильон, а буран удерживали волшебные заклинания и щиты.
Там за столпами, стояла среди высокой травы Сера. Она смотрела на закутанную в белые одежды фигуру.
Хаджар отряхнул снег с плеч и содрал ледяную корку с лица. Было больно, но он ни вскрикнул и не застонал. Лишь как можно шире улыбнулся Сере. Та, закрыв ладонями рот, упала на колени и затряслась в беззвучных рыданиях.
Это слезы были одновременно и от радости, и от облегчения.
– Все в порядке, Сера, – Хаджар стянул белый плащ и, отбросив его в сторону, поднял леди на ноги. – пойдем. У нас мало времени.
Вместе они прошли через весь лагерь. Воины, несмотря на поступок Хаджара, все так же и, пожалуй, даже с большим уважением приветствовали его. Они били кулаками в груди и вытягивались по струнке, а в их взглядах читалась гордость и уважение.
- “Генерал Хаджар”, - звучало со всех сторон. – “Генерал!”
Пройдя через подготовленный для тренировок плац и миновав десяток расставленных для раненных палаток, они вошли в двухэтажное, богатое здание. С прошлого посещения “медики” Хаджаром здесь убавилось количество стонущих и кричащих от боли солдат. И, судя по не самым счастливым лицам ученых и лекарей, большинство из них им не удалось спасти.
Об этом говорили груды желтых и красных бинтов и запах гари. Постельное белье за умершими здесь было принято сжигать. Не столько ритуальный обряд, сколько санитарный. Гной и кровь было практически невозможно отстирать. Особенно в подобных условиях.
– Вам удалось, моя генерал? – спросил подоспевший ученый “медвежьего” отряда.
Почему-то Хаджар только сейчас понял, что до сих пор не знал, как его звали. Всегда обращался либо на прямую, либо звал “ученым”. Теперь же, от чего-то, ему захотелось узнать имя этого человека. Возможно, потому что один его вид внушал уважения.
Черные мешки под глазами, трясущиеся руки, посеревшая кожа. Эти шесть дней лекарь ни разу не смыкал глаз и не садился отдохнуть. Пичкая свой организм самыми разными снадобьями, он оставался на ногах чтобы спасти или хотя бы – попытаться спасти как можно больше людей.
– Да, – кивнул Хаджар.
Он аккуратно достал черный бутон каменного цветка. Ученый, стараясь даже не дышать, так же бережно его принял.
– Мне понадобиться десять минут, – и с этими словами он ушел в маленькую подсобку, служившую ему одновременно лабораторией и кабинетом.
