– Подумай, воин. В моей сокровищнице есть лодки, способные парить по небу со скоростью, равной той, с которой приходит в долину весенний ветер. Есть пространственные кольца, в которые ты сможешь убрать весь свой отчий дом. Есть мечи, по сравнению с которыми твой – ржавая зубочистка. Подумай, воин.
Сверкнули синие глаза и свет факелов будто бы отшатнулся от отразившейся в них непоколебимой воли.
– Не интересует, – второй раз повторил Хаджар.
А, как известно из песен, генерал никогда не повторял трижды.
– Тогда отправляйся на встречу своей смерти, воин.
И ощущение чужого присутствия исчезло. Спокойно чадили древние факелы и тени, отбрасываемые жарким пламенем, больше не пытались слиться в таинственную фигуру.
Хаджар, положив ладонь на рукоять меча, шел по коридору. Каждый его шаг отзывался эхом, которое тут же сливалось со звуками, доносящимися из тьмы. Хаджар все шел и шел. Он не знал, сколько времени прошло, но каменная дорога не кончалась. Все так же вились колоны, поддерживающие далекий свод. По стенам висели факелы, а из тьмы доносились отзвуки многомиллионной, марширующей армии.
Что его ждало за очередным поворотом? Такое же сражение, в какое его бросил однажды Травес. Вот только на этот раз Хаджар был уверен, что если он проиграет, то не окажется чудесным образом во дворце дракона. Нет, на этот раз поражение будет означать смерть. Не только его, но еще и умирающего прямо в этот момент друга.
Хаджар, идя по коридору, не знал, что за ним наблюдает дух. Тот смотрел на фигуру отважного человека. Сколько он видел таких за тысячу тысяч лет, что он ждал своего наследника? Не меньше ста тысяч. Именно столько практикующих отыскали вход в гробницу. Большая часть из них не смогла противостоять искушению личного рая.
Их останки горой возвышаются у входа в усыпальницу. Эдакое ложе из костей, для тех, кто придет сюда вновь. Но если первое испытание проверяло сердце и волю, то второе – силу. И если дух был уверен, что еще не встречал воли более крепкой, чем у этого человека, то вот его сила.
Все же – он стоял лишь на стадии Формирования.
Только тот, кто находился на грани становления истинным адептом был способен пройти Путь Силы.
Первые сто шагов дались искателю легко. Они бы остановили лишь того, кто не достиг Телесных Узлов. Вторая сотня шагов слегка замедлила его, но она была предназначена лишь для Телесных Рек.
А вот третья сотня шагов…
Спустя некоторое время Хаджар почувствовал, как воздух перед ним уплотнился. С каждым новым шагом, он чувствовал, как пространство сопротивляется его продвижению. А эхо, доносящееся из тьмы, звучало все громче, все ближе и все опаснее. Оно буквально сжимало его сердце и впервые за долгое время Хаджар вспомнил, что такое страх.
Да, именно страх сжимал его сердце и замедлял его шаг.
Но, сцепив зубы, Хаджар все еще передвигал тяжелеющие ноги. Дрожала его грудь и с жадностью он хватал “зубами” воздух.
Дух смотрел на идущего сквозь преграду человека. Тот медленно продвигался сквозь то, что должно было уже его убить. Как убило оно всех тех, кто поддался страху и решил спастись от эха бегством. Теперь они навеки заключены в каменные гробы, выглядящие как поддерживающие свод колонны.
И все же, человек продолжал свой путь. Неумолимо, полный страха, боли и не выпущенного на волю крика, он шел будто бы сквозь бьющий в лицо шквал ветра. Он пригибался, выставляя вперед руки, но шел. Шаг за шагом, он преодолевал собственный барьеры.
Он преодолел и третью сотню шагов. Ту, которую не мог, просто не мог пересечь практикующий стадии формирования.
Дух больше не смотрел на человека с сожалением, но с интересом.
В какой-то момент Хаджар упал на четвереньки. Он не мог дышать. Не мог думать. Его сердце сжимал леденящий душу ужас. Воздух перед ним обернулся каменной стеной. Он не мог ни поднять руки, ни оттолкнуться ногой. Будто побитый пес он замер на четвереньках не в силах двинуться дальше. И, самое ужасное, он чувствовал, что стоит развернуться и он будет спасен.
Он сможет вновь дышать, а его сердце будет биться спокойно.
Лишь бы спастись от жуткого марша и этой непреодолимой преграды, и он будет спасен. Он будет свободен.
Дух смотрел на упавшего на колени человека. Видимо, все же, чуда не произойдет. И свод будет поддерживать еще одна колона. Возможно, он даже будет её иногда навещать.
Тень давно уже умершего мастера “отвернулась” от происходящего, как внезапно затрясся монолитный свод. Камни с грохотом обрушивались на колонны и каменный пол. С эхом армейского марша боролось эхо от звериного рева.
Дух обернулся, чтобы увидеть, как медленно, дрожа, рыча и обливаясь потом, встает на ноги человек. Как сверкают его синие глаза и как вокруг его тела кружится призрачный силуэт. Силуэт, напоминающий собой рвущегося в битву дракона.
– Не может быть, – думала тень. – этого не может быть.
Вопреки логики, законам мироздания, собственным пределам и воле Небес и Земли, человек продолжал свой путь. С каждым шагом он рычал все громе и каждое его движение делало образ дракона все яростней.
Практикующий, находившийся на стадии Формирования, одной лишь своей несокрушимой волей и непоколебимым сердцем смог преодолеть путь, который лишил тысячи тех, кто почти встал вровень с истинными адептами.
Хаджар рухнул на землю.
Позади остался сумрачный коридор, а сам он оказался на обрыве в центре огромной пещеры.
Глава 119
Хаджар, отдышавшись, поднялся на ноги. Поднялся и тут же замер. То, что он сперва принял за пещеру, оказалось пространством, которое могло вместить в себя весь Весенний и еще бы, наверное, осталось бы место.
Хаджар стоял на самом настоящем холме, покрытым такой же – настоящей травой. По каждую сторону от него возвышались две каменные статуи. Застывшие демонические псы, оскалившие клыкастые пасти, защищали вход в усыпальницу.
То, что казалось стеной, оказалось телом дракона. Длиной в сотни метров, он вился вокруг исполинской черепахи. Каменная, покрытая зеленой травой и изумрудными пластинами, она служила фундаментом для изумительной красоты дворца. Красные стены сверкали в пускаемых золотыми крышами бликах. Откуда же здесь был такой яркий и теплый свет?
Он исходил от огромного, огненного шара, зависшего над дворцом. Будто бы прикрепленный к мозаике, закрывшей “каменное небо” – настолько далеким казался свод. И именно этот шар манил к себе исполинскую статую дракона. Тот, обвив черепаху, будто бы навеки застыл в яростном прыжке, пытаясь то ли разрушить дворец, то ли поглотить шар.
Но, в противовес дракону, с другой стороны распахнул свои крылья огромный белый аист. С криком, он рвался на защиту дворца и миниатюрного солнца. Две статуи словно “кружили” вокруг черепахи и дворца. И с особенной жадностью их взгляды взирали на маленькую статую, стоявшую на самом темечке черепахи.
