Кажется, его звали Элиот. Или как-то так. Очень мягкое и такое же “толстое” имя, как и он сам.
– Старший офицер, – произнес он, сохраняя в голосе все ту же елейность, что и прежде. – вы ведь понимаете, что сейчас неправы вы?
– Наказание, которое надлежит за подобный поступок – один удар кнутом. Я же только за то время, что бежал сюда, услышал не меньше семи свистов. И это не учитывая то, что рядовому, который все это видел, еще пришлось сперва добежать до меня, – Хаджар хрустнул шейными позвонками и показательно положил ладонь на рукоять меча. – Это не просто избыточное наказание, господин следователь, это нападение на мою армию.
Хаджар даже не сделал и шага, он не двинул ни единым мускулом. Он лишь представил с каким бы наслаждением снес голову этому псу. И одного этого хватило, чтобы примялась трава вокруг его ног, а толстяк, нервно сглатывая, отшатнулся. Ему казалось, что ему в лицо рычит голодный зверь. Могучий и свирепый.
Увидев состояние своего начальника, “золотые”, замахнувшись оружием, синхронно сделали даже не шаг, а полушаг назад. Выполнить движение до конца им не дал взгляд небесно-синих глаз.
– Еще один шаг и, клянусь бескрайним небом, я сниму ваши головы с плеч.
Если к кому Хаджар и испытывал бездонную ненависть, так это к королевскому корпусу. Особенно, королевским телохранителям. Тем, кто предал его мать и отца. Кто был напрямую причастен к гибели его матери.
– Д-да я, д-да я-я т-тебя, – разом пропала вся холеность толстяка.
Он превратился в того, кем и был всегда – забитого, испуганного труса. Такие не идут в армию, но, желая власти, ищут другие способы её получить.
Хаджар повернулся к нему и второго взгляда было достаточно, чтобы Элиот повторил судьбу своей напарницы. В очередной раз отшатнувшись, он запутался в своих длинных, богатых одеждах и упал на землю.
Солдаты за спиной Хаджара засмеялись.
– Мы закончили, – будто “отрезал” Хаджар.
Он уже развернулся спиной к ищейкам, как слово взял никто иной, как граф.
– Не торопитесь, старший офицер, – он говорил тихо, но достаточно, чтобы его мог услышать каждый. – Гнари была в своем праве.
– О каком праве вы говорите, граф? – прорычал Хаджар. – Она нарушила…
– Моя коллеги ничего не нарушала, – перебил его Васлиа. – помимо пререканий, ваши рядовые позволили себе грубые оскорбления в её адрес. Кто-то даже предложил согреть постель.
Хаджар посмотрел на рядового, прибежавшего к нему за помощью. Тот лишь потупил взгляд и отвернулся.
Хаджар тяжело вздохнул.
– Скажите мне, старший офицер, сколько в сумме должно было бы нанести ударов за подобный проступок?
Хаджару даже не требовалось напрягать память. Устав находился в “базе-данных” нейросети, а, значит, был в постоянном и полном доступе.
– В сумме – тридцать два удара.
И не потому, что все так заботились о сквернословии или чести женщин. Нет, просто если спускать такое поведение, то очень вскоре в армии, где женщин было достаточное количество, возникла бы не самая здоровая атмосфера.
Поэтому за “сексуальное домогательство” здесь карали сразу и сильно, отбивая у остальных какое-либо желание повторить судьбу провинившегося.
Хаджар посмотрел на Гнари. Та, стоя прямо и с гордо поднятой головой, не выглядела как оскорбленная. Нет, она выглядела как лиса, забежавшая в курятник, сожравшая несколько птиц и сделавшая так, что в этом обвинили домашнего, сторожевого пса.
Не оставалось никаких сомнений, что именно она повернула ситуацию так, чтобы спровоцировать и без того взвинченных солдат.
– Что здесь происходит? – прозвучал знакомый голос.
На поляну вышла одетая в полу броню, Лунный Генерал. В руке она несла свое длинное, белое копье. За её спиной спешили Неро, Сера, командиры отрядов и огромные телохранители.
– Мой генерал, – тут же упал на колено Хаджар, как и несколько тысяч воинов за его спиной.
– Леди Лин, – поклонился граф. – позвольте мне рассказать…
Повтор истории не занял слишком много времени.
Генерал покачала головой и повернулась к выпрямившемуся Хаджару.
– Они в своем праве, старший офицер, – тихо произнесла она.
Хаджар видел, как крепко она сжимает свое копье и как буквально пышут жаждой битвы, стоявшие у неё за спиной телохранители. Но она слишком устала и не вышла из битвы у хребта самой собой. Лин больше не была тем самым Лунным Генералом, которую боялись и уважали во всем королевстве. Лишь её призрачной тенью.
Настоящий генерал осталась вместе со своими соратниками и друзьями на том поле смерти.
– Приведите мне провинившихся солдат! – крикнула Гнари.
Солдаты посмотрели на генерала. Та кивнула и несколько десятков двинулись в сторону лагеря Хаджара. Вот только спустя мгновения, не веря своим глазам, они смотрели на происходящее.
Свирепый старший офицер, чей меч воспели в песнях сотни бардов, вдруг опустил оружие на землю.
– Эти пять солдат пережили битву с кочевниками. Они сражались на стенах форта, чтобы вы, госпожа дознаватель, могли спать спокойно и плести свои мелкие интриги, – Хаджар стянул рубаху, которую ему принес Неро. Собственно, недолго он её носил… – через месяц они отправляться на границу с Балиумом, где будут вновь проливать кровь, чтобы вам не пришлось греть постель иноземцам.
Гнари дернулась как от пощечины. Из уст Хаджара это действительно звучало оскорбительно.
– И вы прекрасно знаете, что еще десять ударов они, если и переживут, то останутся на всю жизнь калеками.
Хаджар развернулся и пошел к деревянным стойкам. Покрытые потом и кровью, они напомнили ему о десяти годах странствий в образе уродца. Кажется, в то время он знал свист кнута лучше, чем человеческую речь.
Солдаты расступались перед ним. Они плохо понимали, что происходит, но постепенно догадывались.
Хаджар опустился на колени перед стойкой и положил на ней руки.
– Вяжи, – бросил он в сторону одного из солдат.
Тот как раз стоял с веревкой в руках.
– Но, старший офицер…
– Вяжи.
– Но…
– Это мой прямой приказ, рядовой! Вяжи!
Дрожащими руками солдат крепко привязал руки Хаджара к стойке.
На поляной все еще висела тишина.
– У вас в руке есть кнут, – в голосе Хаджара будто слышался звериный рык. – перед вами спина. Чего вы ждете?
– Это весьма благородно, старший офицер Хаджар, – смеялась Гнари. – но если вы хотите взять наказание на себя, то… Вам придется забрать не только десять ударов. Но десять ударов каждого из провинившихся.
