Ну да, наверное так оно и есть. И моё желание порадовать мужчину, устроив ему сюрприз тоже из разряда дурацких. Но мне попала под хвост жгучая вожжа. И жажда активной деятельности гонит меня к свершениям.
Остаток дня мы ходим с Кошкиной по магазинам. Покупку розовых лепестков она высмеяла, как и воздушные шары, наполненные гелием. Мы накупили свечей. Зашли в магазин белья. И я выбрала самое сексуальное боди, которое только смогла найти. А шары я куплю потом, когда Машка отвлечется. Мне страшно хочется воздушных цветастых баллонов, наполненных газом. Просто до одури.
-Мечта извращенца, - сказала Маруська, осмотрев пару веревочек, пропущенных сквозь кисею прозрачной сетки.
-Думаешь буду глупо смотреться? - испугалась я, снова чувствуя подступающие слезы.- Ну да, я стала толстой. Даже брюки на резинке не могу натянуть.
- Думаю, что в самый раз. Золотов так точно заценит, - приободрила меня Машка. – Хочешь. Вместе завезем все в Золотовский пентхаус?
- Нет. Я сама.
Мне вдруг остро захотелось побыть одной. И померить это идиотское боди, и приготовить все для сюрприза прямо сегодня. А еще понюхать подушку моего вепря. Вот прямо сейчас. И я оставила Машку возле дома, а сама на такси поехала в наш с Глебом замок. Машка была права. Я дура. Полная, бесповоротная идиотка.
Лифт вознес вдохновленную меня прямо в поднебесье, с которого, как оказалось очень больно падать на грешную землю. Я вышла в знакомый холл и услышала тихий стон. Глеб был дома. Точнее, он то наверное был на седьмом небе, рассматривая рассыпающиеся фейерверки. Мой вепрь, развалившись, лежал на треклятом ковре, оседланный стройной красавицей, словно породистый жеребец. Прелюбодеи даже не заметили моего появления. Чертова сумка выпала из моих онемевших пальцев. Свечи с тихим стуком раскатились по мраморному полу. Тошнота подскочила к горлу, и меня согнуло от рвотного спазма. Да уж. Не зря говорят, что молоко плохо усваивается организмом. Я исторгла его фонтаном, дополнив картину моего позора ярким незабываемым моментом.
- Я разберусь, дорогой, - хмыкнула Ольга. А Глеб даже не соизволил подняться, даже головы не повернул в мою сторону, я ему была сейчас не нужна. Да наверное так всегда и было. Просто решил поиграть в благородство, и попользоваться доверчивой дурочкой. Мое, то есть. Его невеста пошла ко мне, бесстыдно покачивая шикарными бедрами, даже не пытаясь прикрыть свою идеальную красоту. Грудь ее колыхалась, словно дурацкие гелиевые шары, охапку которых я держала сейчас в скрюченных пальцах.
- Настя? - издевательски простонал Золотов, словно только что проснулся. Хотя нет, он просто утомлен, какого черта? Оля?
Его голос звучал странно. Видимо от страсти, а может от того, что я помешала любовникам закончить начатое. Смесь усталости, хриплой похоти и злости. Черт, черт, черт. Только я могла попасть в такую анекдотическую ситуацию. Только вот мне совсем не смешно. Скорее горько и обидно.
Господи, какой позор. Я развернулась и бросилась к еще не успевшим закрыться дверцам лифта, скользя на полупереваренном молоке, как корова на льду, и подвывая от унижения.
Глеб
- И что ты думаешь? – спросил я Жору, задумчиво вертящего в руке какую – то, отвратительного вида, железяку.
-Я думаю, что ты полный придурок.- хмыкнул врач. Тоже мне правдолюб мать его.- Прости Глеб, мужик ты хороший, бизнесмен жесткий, судя по тому, что о тебе в газетах пишут. Но в житейском плане щенок – молокосос. Как говорил твой тезка в фильме доктору Груздеву, надо со своими женщинами было вовремя разбираться. К несчастью у нас обратная ситуация.
- Я тебя не спрашивал, что ты обо мне думаешь,- ухмыльнулся я криво, с трудом борясь с желанием послать наглеца в пеший тур с эротическим уклоном. На него эта моя театральная постановка произвела действие примерно, как на голубя слово «кыш». То есть, никакого впечатления.
- Беременность угрожающая. Тонус матки повышен, зародыш слабый, угроза отслойки плаценты. Да и матери, судя по ее реакции, этот ребенок не нужен. Я бы порекомендовал сделать аборт, но не имею на это морального права. Делать амниоцитоз для того, чтобы уточнить твоё отцовство я, лично не стану. Я врач, а не убийца. Все ясно изложил? Единственное дополнение. Я не увидел остаточных явлений от ЭКО. Может быть просто организм женщины уже обновился и отторг ненужное. Это я как врач тебе говорю. Как человек могу сказать – влип ты очкарик. Ясно?
- Предельно,- буркнул я. Можно подумать Жора Америку сейчас открыл.
Через десять минут, получив от доктора все предписания я вышел из кабинета. Ольгу нашел полулежащей на кушетке в коридоре. Она спокойно смотрела в стену, остановившимся взглядом и не сразу меня увидела. Встрепенулась, словно проснувшись, поворачивая ко мне бледное лицо. Сейчас на нем не было маски стервозности, и я вдруг вспомнил восемнадцатилетнюю девчонку, которую отец приволок когда – то в наш дом. И мне стало ее жалко. Да, черт побери. И эта жалось дурацкая заставила меня приобнять ее сейчас за плечи, и погладить по голове.
- Ты прости меня Глеб,- почти беззвучно выдохнула Оля. – Я вела себя, как последняя сука. Какое право я имею заставлять тебя любить нас с малышом? Это просто абсурд.
- Что заставило тебя изменить свое решение?
Мой голос звучал насмешливо, но я был ошарашен донельзя. Чтобы Ольга вот так просто сдалась. Это из области фантастических гипотез. Равноценно, что я бы предложил ей машину времени замастрячить – бесперспективно и тупо.
- Насте то твоей еще тяжелее чем мне сейчас, наверное. Тройня. Ты полон сюрпризов, дорогой? Ты ее любишь?
- Да, - ответил я, я ее люблю, Оля. Очень люблю.
- Жаль, что теперь мне придется съехать из нашего дома. Я привыкла. Да и не хотелось бы, чтобы чужая женщина меняла то, что я создавала годами, -вздохнула моя бывшая невеста.
- Дом останется тебе. И содержание, которого хватит. Чтобы вы с ребенком жили безбедно. Мы оговорим сумму, если пожелаешь, оформим наши взаимоотношения официально. Я подпишу бумаги о материальной стороне вопроса, перепишу на вас особняк, и имущество. Так же ты получишь долю в концерне. Так будет честно.
Ольга посмотрела на меня влажными глазами и я снова почувствовал себя подонком.
- А ты... Вы где жить будете? – тихо спросила она, и в ее голосе я услышал несвойственную ей заботу. И вот именно в этот момент мне бы следовало напрячься, и задуматься. Она не способна на такие эмоции. Но мне так хотелось наконец-то вернуться домой к моей Насте, что я снова показал сам себе, что я тупой осел. Нет, неправильно. Несчастное животное совсем не так глупо, как считающий себя королем мира Глеб Золотов.
