– Есть же свободная комната, – удивилась директор.
– Сейчас зашел к вам, чтобы сказать: «Новый ученик прибудет завтра», – объяснил Андрей Петрович.
Юлия развела руками.
– Простите, Дарья, я понятия не имела, что появился седьмой волчонок.
– Отец его только что позвонил, – сказал психолог.
– Очень жаль, – заныла я, – нам сказали, что здесь работает чудо-педагог Раиса Николаевна.
– У нас нет сотрудницы с таким именем, – удивилась директор, – и никогда не было.
– Юлия Михайловна, у вас совещание через пять минут! – воскликнул психолог.
– Совсем забыла! – ответила Голикова. – Дорогая Дарья, позвоните нам в начале весны, наверное, появится свободная комната. Вы не обидитесь, если я убегу к сотрудникам, а вас проводит Андрей Петрович?
– Всегда приятно пообщаться с психологом, – улыбнулась я и, старательно скрывая разочарование от бесполезной поездки, пошла по коридору в сопровождении мужчины. Тот завел беседу:
– Как вам наш центр?
– Уютное место, – ответила я, – и так тихо, словно дети здесь не живут.
Андрей Петрович повторил слова директора:
– Вы удачно приехали в то время, когда воспитанники отдыхают. Но мы никогда не приветствуем шум, гам, громкие голоса. Учим ребят правильно разговаривать, без истеричных ноток. Берем сложных детей, запущенных равнодушными родителями или затюканных нервными мамой и папой. «Почему у тебя в четверти стоит четверка? Нужно получать одни пятерки!» Вам такое говорили?
Я не успела ответить, раздался вой сирены. Психолог вздрогнул и почти побежал к двери, я поспешила за ним.
– Что случилось?
– Похоже, новенький, всего неделю, как поступил, решил открыть окно, – скороговоркой произнес душевед. – Обычная история для тех, кто только-только приехал, они всегда задумывают побег. Но у нас все схвачено.
Сирена стихла, теперь зазвучал мужской голос:
– Андрей Петрович, немедленно пройдите в кабинет директора.
Психолог распахнул входную дверь.
– Прошу меня простить. Я лишен удовольствия проводить вас до машины. Нужно заняться ребенком.
– Пару шагов к автомобилю я сделаю сама, – заверила я сопровождающего. – Только подскажите, где вы газ оплачиваете?
– В Аникино, – ответил Андрей Петрович, – это налево по дороге, совсем рядом, минуты три путь займет. Хорошей дороги.
Я села в свой «Мини-Купер» и взглянула на уютное здание. Сейчас все окна в нем закрыты железными жалюзи. А перед дверью, из которой я только что вышла, опустилась частая решетка, сквозь такую даже мышь не пролезет. Милый дом стал похож на форпост, готовый отразить нападение врагов, или на исправительное учреждение, из которого невозможно сбежать ни одному заключенному.
В Аникине я пополнила карточку на газ, поехала назад, припарковалась у магазина, потом пешком добежала до избушки Федотовой и постучалпа в дверь, створка распахнулась, выглянула хозяйка.
– Ой, как хорошо, что ты пришла, – обрадовалась она, – подарочек у меня для тебя, Дашенька, есть!
Я вошла в прихожую, сбросила сапоги, повесила куртку и по узкому коридору, застланному половиками, добралась до неожиданно просторной комнаты.
– Садись поудобнее, – засуетилась бабуля, – сейчас самовар взбодрю. Он, правда, электрический, но хорошо работает. Ну как, побывала в центре?
– Да, – вздохнула я, – странное место.
– Меня Голикова приглашала на работу, – вдруг призналась Варвара, – я тогда уже была два года на пенсии. Я обрадовалась так, что словами не передать. На крыльях в место под названием «Коза и семеро волчат» помчалась. Прилетела к директрисе с готовым решением: согласна на любую должность, хоть нянечки. На пенсию не прожить, как ни экономь. И представляешь, Юлия предложила мне ставку педагога. Я хотела согласиться, да Господь надоумил, я ответила:
– Можно у вас месяц поработать? Возраст у меня не юный, рабочий день с восьми до двадцати, вдруг я не справлюсь с нагрузкой?
Голикова заулыбалась:
– Мы частная школа. Никто вас не заставит отрабатывать, напишете заявление и в любой день уйдете. Но очень надеюсь, что вам, Варвара Алексеевна, понравится у нас. Выходите прямо завтра.
Иду я домой, и думаю: что в этой козе с семерыми волчатами не так? Название странное. И зачем я Голиковой понадобилась? Да, меня ученики любили, с коллегами у меня всегда были хорошие отношения. Но я простая сельская училка. Новомодным штукам не обучена, психологию не изучала. Могу рассердиться на ученика, правда, редко такое бывало, детей я люблю. Почему Юлия не нашла сотрудника в Москве? Оклад большой, столица неподалеку. Отчего на меня выбор пал? Странным это мне показалось.
Хозяйка наполнила чашки чаем.
– Через неделю службы мне все понятно стало. Название центру идеально подходит. Семь спален, столько же воспитанников. Наркоманы, алкоголики…
– Голикова сказала, что детей старше тринадцати лет не берет, – изумилась я.
Варвара Алексеевна взяла из вазочки печенье.
– Верно, в ее заведении с теми, кто взрослее, не справятся. Но и те, кто младше, могут пить, курить, употреблять запрещенные вещества. Я узнала про карцер, телесные наказания, привязывание ремнями к кровати. В этом заведении с ребятами не церемонятся, любую зависимость искореняют карательными мерами. Начал курить в семь лет? Сиди в холодной камере, ешь один раз в день, спи на полу без матраса. Если откажешься от сигарет, тебя переведут в нормальные условия. Если нет, останешься в карцере. Ну и кто из педагогов захочет работать в тюрьме, где с воспитанниками обращаются как с уголовниками? Я точно не из таких. Понимаете, почему Юлия меня позвала?
Я сделала глоток горячего чая.
– Вероятно, от работы в центре «Коза и семеро волчат» отказалось много людей, вот хозяйка и решила, что деревенская пенсионерка ради денег на все согласится. Скажите, там есть сотрудница Раиса Николаевна?
– Нет, – ответила хозяйка избушки.
– Вы уверены? – спросила я.
– Мы всех, кто работает в гимназии, знаем, – объяснила бабушка, – состав педагогов и воспитателей невелик, все за места держатся. Ставка редко освобождается. Раньше там, где сейчас «Коза и семеро волчат» находится, работал интернат с музыкальным уклоном, он назывался «Юный Моцарт». Там обучались ребятки, у которых родители с амбициями, хотели сделать из детей знаменитостей. Дети пять дней жили в школе, на выходные домой их отпускали. Дорогое это удовольствие было. Виктор, отец Юлии, был из бандитов, денег он не считал, умер лет десять назад. Фамилия его – Ко́за! На «о» ударение, так он говорил. Но все его звали – Коза́! Пансион «Юный Моцарт» бандит открыл для своей жены, матери Юлии. Ну и дочка его там училась, только никаких успехов не добилась. После того, как мать скончалась, Юлия вышла замуж, стала Голиковой и владелицей школы-пансиона. Она ее перепрофилировала в интернат для трудных детей, назвала «Коза и семеро волчат». Вот ты спросила про Раису Николаевну. Я сказала, что такой там нет, но сейчас вспомнила. В «Юном Моцарте» училась Изабелла Росокошановская, она певицей не так давно стала, я слышала ее по радио, видела по телевизору один раз. Изабелка в «Козе» ставит спектакли, а ее мать, мою соседку, зовут Раиса Николаевна.
