– Я тоже сластена, мороженое люблю фисташковое и шоколад пористый. Кстати, Таня, а ты не помнишь, из какого номера была та девушка, которая нашла горничную? – без всякого перехода брякнула Лика.
– Это ты сейчас к чему спросила? – уточнила Танька.
– Да вот, вспомнила о шоколаде, вспомнила о горничной. Не обращай внимания, сегодня день такой странный, – развела руками Лика. – И все же – из какого?
Танька посмотрела сначала на Лику, потом на брата, и в глазах у нее засветилась тоска. «Кого вы тут грузите?» – читалось в ее глазах. Но в слух она сказала другое.
– Из триста двадцать первого.
– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Кирсанов.
– Потому что мы с Киркой в триста двадцать третьем живем, и у меня первая мысль была, а что если у нас тоже шарили, вот я ее и спросила. В отличие от некоторых, меня мое имущество заботит, даже если бы трусы пропали, я все равно бы огорчилась.
Лике есть и вовсе расхотелось, даже пятки зачесались – надо срочно бежать в отель и беседовать с девушкой. Она отодвинула свою тарелку с хачапури, слегка надкушенным с правого бока. Кирсанов же, расправившись с хашэм, с аппетитом уминал порцию люля-кебаб с жареным картофелем. Все снова выпили, и Лика тоже глотнула три-четыре глоточка жгучего коньяка. Она размышляла, стоит ли ей смыться в отель и заняться расследованием самостоятельно или опять положиться на помощь Дениса, который заверял – Trust me! У него, конечно, плечи широкие и все такое, но гениальная мысль расспросить девушку принадлежала все же ей. И потом, сколько можно эксплуатировать его симпатию к ней? Макс прав, пора уже начинать самой справляться со своими проблемами. Как он там сказал – «я не обязан нестись к тебе сломя голову»? Ну, если уж муж не обязан, то как того можно требовать от постороннего человека?
– Ты чего меня взглядом буравишь? – поинтересовался, «потусторонний человек», прожевывая четвертый люля-кебаб.
– Я хочу уйти в отель, – твердо заявила Лика.
– Почему?
– Я наелась, пожалуй, пойду отдыхать.
– Ну, конечно, наелась она! Чашкой кофе ты наелась? Так и скажи, что хочешь бежать искать ту девчонку. Только я, в отличие от тебя, пока еще не наелся, если ты не заметила! – вспылил он, не довольный тем, что Лика решила действовать, не посоветовавшись с ним. – Мы можем, хотя бы поесть спокойно за весь день?
– А при чем тут ты? – изогнула она бровь, задетая до глубины души его тоном. – Я же не прошу тебя бросать ужин. Ешь на здоровье! Просто я хочу вернуться в отель.
– Лика, угомонись уже, а! Тебе мало на сегодня приключений?
Но Лику его слова не только не успокоили, а еще больше подстегнули. Почему все диктуют ей, как нужно себя вести? Почему мужчины делают из нее истеричку, не способную к адекватным поступкам? Почему обвиняют ее ребячестве и глупости?
– Спасибо большое за компанию, – резко поднялась она из-за стола, не в силах выносить собственные мысли. – Вы меня извините, я пойду в номер, у меня мигрень разыгралась. Прошу меня не провожать…
С этими словами она стремительно бросилась к раздевалке, схватила свою куртку и выскочила из ресторанчика прямо в разыгравшуюся метель.
– Бляха муха! – с большим чувством произнес Кирсанов.
– Что это с ней? – удивился Кирилл.
А Ленчик протяжно присвистнул. Татьяна посмотрела на брата, вопрошая: «побежишь догонять?» Он скривился – «была охота!» И, конечно, никто не обратил внимания, что какой-то человек покинул столик у дверей и вслед за Ликой вышел в ночь.
Ленчик уткнулся в собственную тарелку, Кирилл искал что-то в своем бокале, Стас изучал барную стойку и официантку, строчащую что-то на ней, Татьяна не спускала глаз с брата.
– Вот черт, – процедил Кирсанов, отодвинул от себя тарелку и бросил сквозь зубы, что скоро вернется.
***
Лика его нервировала. Нет, она его просто бесила. Ну как можно жить в таком отрыве от реальности? Ее подставили, засунули в ловушку и пытаются перекрыть кислород, а она хлопает своими очами и твердит, что понятия не имеет, почему за ней охотятся. Ведь ясно, как день, что мужик, засевший в ее шкафу и укокошивший того придурка, не в прятки там играл. На полу валялась бы сама Лика, если бы извращенец опять не вломился к ней в номер. И кофе с шоколадкой – это не красивый жест тайного поклонника. Ни один здравомыслящий человек не станет посылать дары в номер дамы, которая весь вечер и всю ночь прилюдно провела в обнимку с другим мужиком, то есть с ним, с Кирсановым. Никто же не знает, что у них до интима не дошло, со стороны смотрелось, что всё очень даже на мази. Поэтому, флирт отпадает, да и что это за флирт такой скудный?
Значит, рассчитывали именно на ее наивность и розовые очки на полморды, за которыми не разглядеть злого умысла. Кто-то твердо знал, что эта дурочка, не задумываясь, выхлебает кофе и сожрет свою любимую шоколадку и даже не почешется узнать, а кому это приспичило ей угождать!
И как ее перетряхнуло, когда Стас в шутливой форме начал выдвигать версии происшедшего. Не понравилось, наверное, что ее драгоценный Макс был назван в качестве одного из потенциальных злопыхателей. Но ведь по большому счету Стас прав, кому как не ей знать, откуда ветер дует, кому она дорогу по жизни перешла? Может, у ее мужа есть любовница, занявшаяся чисткой территории, или Лике светит наследство от двоюродной бабушки, или на работе она не пожелала признать подлинность яйца Фаберже, и кто-то потерял много денег? Что-то обязательно должно быть «не так» в ее королевстве, ведь на ровном месте никто никого на тот свет не отправляет.
***
Максим мерил шагами гулкую пустоту огромной квартиры. Он никогда не замечал насколько, она может быть пустой без жены и сына. Сколько раз он был дома один? Десятки, сотни? Они могли без него уехать в зоопарк, в театр, в парк, ходить часами по магазинам, но никогда квартира не казалась ему брошенной и покинутой. Она никогда не порождала эха его шагов, как сейчас. Может ему кажется, что есть эхо? Максим сделал несколько резких шагов и прислушался. Вот гадство и впрямь эхо!
Почему же она не звонит? Держит паузу? Он разговаривал с ней довольно резко, но ведь его вины нет ни в чем. Если бы от него хоть что-то еще зависело, то он бы все сделал, чтобы исправить положение, так что она себе позволяет за высказывания? Нет, и все же могла бы позвонить первой. Она прекрасно видит, насколько несладко приходится ему самому. Он огорченно крякнул, набрал номер и тут же быстро сбросил. Он выдержит характер, не станет плясать под ее дудку. Он все делает возможное, чтобы вырулить из создавшегося затора и она должна это понимать! Так в чем же дело? Не понимает или не хочет?
Максим дотянулся до золотого портсигара. Ее подарок. «На долгую память с наилучшими пожеланиями». Что за безликая надпись?! Интересно, она хоть когда-нибудь его любила? Хоть немного? Или все их отношения – холодный расчет? «Позвони мне, позвони, позвони мне ради бога», – пропел он про себя. Но она не почувствовала его мысленного призыва. И тогда он позвонил матери.
