– Знаешь, – бросает она через плечо, – а я ведь и тебе хотела сшить праздничную куртку. Но, думаю, мне не стоит себя утруждать.
Бри пулей бросается за ней и тут же начинает канючить. Трами с ухмылкой следует за ними. Он не посмеет подвергнуть опасности свой собственный наряд, поэтому молчит. Мама и папа пожимают плечами и идут следом, довольные, что все остальные спешат вперед, оставляя меня с Килорном.
К счастью, никто не говорит о том, что из-за моей придворной подготовки, необходимости притворяться принцессой и новоприобретенной молчаливости «мисс совершенством» семьи можно называть меня. Такая перемена – по сравнению с покрытой грязью и потом воровкой из Подпор с прескверным характером. И Килорн это знает. Он задумчиво смотрит на меня, оглядывая мою одежду, волосы, лицо. Я выгляжу здоровее, чем когда уезжала, совсем как он.
– Ну? – я широко раскидываю руки и кружусь на идеально ровном асфальте. Мой свитер, куртка, брюки и ботинки – вся одежда – приглушенных оттенков серого или зеленого. Я не собираюсь привлекать к себе внимания – больше, чем это необходимо. – Ты закончил осмотр?
– Ага.
– И что скажешь?
Он машет мне, чтобы я шла рядом с ним.
– Все еще выглядишь как заноза в заднице, – говорит он, когда я догоняю его.
Я не могу сдержать прилив тепла в груди.
– Превосходно.
Подпоры – не лучшее место для взросления, но это не значит, что там все было плохо. И мне повезло: я могу сказать, что то, что там было хорошо, все еще остается со мной. Идя бок о бок с Килорном, пробираясь к городу и поместью премьер-министра, я вспоминаю давние дни и мелочи, которые делали их терпимыми.
Мы проходим большую часть Асцендента, города, погружающегося в тень сокращающихся дней. Огни пронзают горный склон внизу, некоторые движутся взад и вперед, отмечая основные дороги. Все это отражается в глади озера у подножия города, словно на земле появилось второе небо, темно-синее с желтыми и красными звездами. Мы идем медленно, позволяя моим родителям, братьям и сестрам идти впереди. Я замечаю, что они, как и я, разглядывают окрестности. Мы и забыли, как красив этот невозможный город в невозможной стране.
Как бы мне ни хотелось остановиться и осознать все это, я должна сосредоточиться на своем дыхании. Электричество пульсирует в городе сильнее, чем я чувствовала за последние месяцы, даже сильнее, чем когда мы попали в метель. Оно стучит по моим чувствам, умоляя меня впустить его. Вместо того чтобы отключиться от этого ощущения, я позволяю ему течь через меня, добираться до самых кончиков пальцев ног. Этому меня несколько месяцев назад научили электриконы. В другой стране, в том, что кажется другой жизнью. Легче плыть по течению, чем бороться.
Килорн все время наблюдает за мной, в его зеленых глазах пляшут огоньки. Хотя у меня нет ощущения, что меня изучают под лупой. Он не контролирует меня. Знает, что мне это не нужно – и не нужно, чтобы это делал кто-то еще. Я принадлежу только себе.
– Что же меня ждет? – бормочу я, отмечая огни в городе. Некоторые из них принадлежат транспорту, петляющему по улицам. Другие – окна, лампы, фонари – замерцали, когда день сменился фиолетовыми сумерками. Сколько из них принадлежат правительственным чиновникам, солдатам или дипломатам? Приезжим?
Поместье премьера находится наверху, оно совсем не изменилось.
«Он уже там?»
– У премьера все кипит, – отвечает Килорн, проследив за моим взглядом. – И в Народном собрании. Я больше не живу там, нашел уголок ниже по склону в городе, но трудно не заметить, что очень много людей поднимается наверх. Представители, в основном их сотрудники, военные. Вчера прибыли глашатаи Алой гвардии.
«А как же он?»
Вместо этого с моего языка слетает другое имя. Оно приносит облегчение.
– Фарли.
Для меня она ближе всего к старшей сестре. Я сразу же задаюсь вопросом, будет ли она с нами в поместье или поселится где-нибудь в городе. Я надеюсь на первое как для себя, так и для моей матери. Мама умирала от желания увидеть малышку Клару и, вероятно, в конечном итоге будет спать там же, где ее внучка.
– Ага. Фарли уже здесь – и уже командует всеми вокруг. Я бы отвел тебя к ней, но она сейчас на совещании.
«Без сомнения, с ребенком на коленях», – думаю я, вспоминая, как Фарли приходила на военные советы с моей племянницей.
– А что происходит в Озёрном краю? Там все еще идет война.
«Здесь, там, повсюду».
Невозможно игнорировать угрозу, все еще нависающую над всеми нами.
– Она скорее на паузе. – Килорн смотрит на меня и замечает мое замешательство. – Ты не читала отчеты, которые тебе присылал Дэвидсон?
Я стискиваю зубы. Я помню пакеты, страницы напечатанной информации, которые приходили в хижину каждую неделю. Папа проводил с ними больше времени, чем я. Я в основном высматривала знакомые имена.
– Что-то читала.
Он ухмыляется, качая головой.
– Ты совсем не изменилась, – не без гордости говорит он.
«Нет, изменилась», – хочу ответить я. Я даже не знаю, с чего начать перечислять, как именно я изменилась. Но я отпускаю это. Я только приехала. Я могу дать Килорну немного времени, прежде чем начну заваливать его своими проблемами.
Он не дает мне погрязнуть в них.
– В принципе, да, мы все еще не в ладах. – Он вытягивает руку и загибает пальцы, перечисляя названия. – Озёрный край и Пьемонт против Республики, Гвардии и новых Штатов Норты. Но на данный момент мы находимся в тупике. Озёрный край все еще перегруппировывает свои силы после Археона, Пьемонт не желает наносить удар в одиночку, а штаты Норты пока не в состоянии продолжать войну или перейти в наступление. Мы все в обороне, ждем, когда свой ход сделает противник.
Пока мы идем, я представляю карту континента с двигающимися элементами. Четко очерченные линии границ, армии, готовые к маршу.
«Они ждут, ждут, ждут».
В хижине я каким-то образом могла притворяться, что весь остальной мир тоже двигается вперед. Оправляется от насилия, как оправлялась я. Если бы я игнорировала сообщения, избегала новостей с юга и востока, все могло бы разрешиться и без меня. Отчасти я надеялась, что война закончится без моего участия. Но война тоже пряталась, переводила дыхание, как и я.
«Эта стерва ждала меня».
– Прелестно, – бормочу я, растягивая слово. Мощеная дорожка усеяна инеем в тени сосен, все еще остающимся там, куда не может проникнуть солнце. – Итак, никакого прогресса не достигнуто.
Килорн смеется и качает головой.
– Я этого не говорил.
– Все в порядке. – Я преувеличенно пожимаю плечами. – Я не ожидаю, что ты знаешь что-то важное.
Он ахает и прикладывает руку к груди, изображая уязвленную гордость. Чтобы скрыть усмешку, он открывает рот.
