«Оружие и книги составляют довольно странное сочетание», — подумала Мэри. Тем не менее, после нее самой они представляли два объекта страстного увлечения Макса.
Она попыталась начать читать последний бестселлер, который она взяла еще несколько недель назад, но внимание ее рассеивалось. Отложив книгу в сторону, она подошла к рабочему столу Макса и села. Из ящика стола она достала ручку.
Какое-то время она молча смотрела на чистый лист. Наконец написала:
Страница I.
Вопросы:
Почему эти видения меня посещают, помимо моей воли?
Почему впервые я вдруг смогла почувствовать боль жертвы в своих ощущениях этих видений?
Почему никто другой среди ясновидящих никогда не ощущал так реально свое видение?
Каким образом убийца в салоне красоты понял, что я за ним наблюдаю?
Почему полтергейсту понадобилось удержать меня от возможности увидеть лицо убийцы?
Что все это значит?
Еще в детстве, преодолевая большие или малые кризисы, она чувствовала, что становится легче, если изложить свои проблемы на бумаге. Когда они представали перед ней, выраженные в нескольких словах и каким-то образом уже более сконцентрированные тем, что написано чернилами, они обычно исчезали, хотя и оставались неразрешенными.
Закончив составлять список вопросов, она внимательно перечитала каждый, сначала про себя, а потом вслух.
На другой странице она написала: ответы.
На несколько минут она задумалась, потом добавила:
У меня нет никакого ответа.
— Проклятие! — воскликнула она и зашвырнула ручку в другой конец комнаты.
* * *
— Говорит Харли Барнс.
— Шеф Барнс, это Мэри Берген.
— Алло? Вы еще в городе?
— Нет. Я звоню из Бел-Эйр.
— Чем могу служить?
— Я пишу статью о том, что случилось вчера вечером, и у меня к вам несколько вопросов. Человек, которого поймали вчера... как его зовут?
— А вы не можете узнать это с помощью ясновидения?
— Боюсь, что нет. Я не могу видеть все, что захочу.
— Его зовут Ричард Лингард.
— Он житель вашего города или приезжий?
— Он родился и вырос в нашем городе. Я был знаком с его родителями. Он был владельцем аптеки.
— А сколько ему лет?
— Около тридцати.
— Он... он был женат?
— Разведен много лет назад. Слава Богу, без детей.
— Вы уверены...
— Что у него не было детей? Абсолютно.
— Нет. Вы уверены, что он мертв?
— Мертв? Конечно, он мертв. А вы разве не видели?
— Я просто подумала... Вы не обнаружили ничего необычного в связи с ним?
— Необычного? В каком смысле?
— Может, соседи считали его ненормальным?
— Да нет. Они любили его. Его все любили.
— А в его доме не было обнаружено ничего странного?
— Ничего. Он жил, как и все. Это даже пугает, он был таким ординарным. Если Лингард оказался убийцей-психопатом, то кому тогда можно доверять...
— Никому.
— Миссис Берген... — Барнс поколебался. — А вы не брали нож?
— Какой нож?
— Нож Лингарда.
— Вы не можете его найти?
— Он исчез.
— Исчез? И часто такое случается?
— Со мной — впервые.
— У меня его нет.
— Может, ваш брат подобрал его?
— Алан не стал бы этого делать.
— Или ваш муж?
— Шеф, мы много раз сотрудничали с полицией. И мы не делаем сувениров из улик.
— Мы обыскали дом миссис Харрингтон несколько раз. Ножа в нем нет.
— Может, Лингард выронил его на лужайке?
— И на лужайке мы просмотрели каждый дюйм.
— Он мог выронить его на аллее, когда упал на патрульную машину.
— Или на тротуар. Мы не обыскали те места сразу же, как делаем это обычно, а там собралась большая толпа зевак. Может, кто-нибудь из них и подобрал нож. Надо будет поспрашивать у людей. Думаю, что мы найдем его. Хотя для суда он уже не нужен. Смерть решила эту проблему. Никакой прокурор уже никогда не увидит Ричарда Лингарда на скамье подсудимых.
* * *
В половине восьмого все радиостанции Лос-Анджелеса передали сообщение о четырех молодых медицинских сестрах, которые были избиты и зарезаны в своей квартире в Анахейме.
Беверли Пулчаски.
Сюзан Хэвен.
Линда Проктор.
Мэри Санзини.
Мэри не была знакома ни с одной из них.
Ошеломленная, она присела на кончик стула. Она вспомнила изуродованное лицо в своем вчерашнем ночном кошмаре: черноволосая голубоглазая женщина. Она была уверена, что ей знакомо это лицо.
* * *
8.00 вечера.
Она встретила Макса у входной двери. Он вошел в дом, закрыл за собой дверь и крепко обнял ее. Его одежда была холодной, влажной, пропитанной ночным воздухом, но тепло его тела пробивалось сквозь одежду.
— Шесть часов прогулок по магазинам, — сказала она. — И ни одного пакета?
— Я оставил, чтобы их обернули в подарочную бумагу. Я заберу их завтра.
Улыбаясь, она сказала:
— Я и не знала, что «Вулворт» предоставляет услуги по упаковке.
Он поцеловал ее в щеку.
— Я по тебе соскучился.
Она прижалась к нему.
— Эй, а где твое пальто? Ты подхватишь ангину.
— Я заляпал его грязью и оставил в химчистке.
— А каким образом ты его запачкал?
— У меня спустилась шина.
— У «мерседеса»? Не может быть!
— У нашего может. Там, где я заменял ее, было грязно, и меня обрызгала проходившая машина.
— Ты записал номер? Если записал, то я...
— К сожалению, нет, — ответил Макс. — Когда это случилось, я подумал: «Если бы я записал номер этого мерзавца, Мэри выяснила бы, кто это, и не дала бы ему покоя до конца дней».
— Никто не должен обижать моего Макса и оставаться безнаказанным.
— Я также порезал палец, пока менял колесо, — сказал Макс, показывая свою правую руку.
Манжет правого рукава на рубашке был залит кровью, а один палец был обернут носовым платком, он был весь в крови.
